Ты нас предал, папа - стр. 4
Эта новенькая медсестра, её наняли в отделение уже тогда, когда мы плотно здесь прописались. И я была очень рада! Почти ровесницы, Лиза чуть младше меня, мы быстро нашли общий язык. К тому же она одна из тех, кто вёл себя очень тактично, искренне и всегда готова была прийти на помощь. Мы стали подругами. Когда как мои давние друзья и знакомые от нас отдалились…
Никому не нужны чужие проблемы, я понимаю и не осуждаю их. Просто временами становится грустно и горько.
С этими мыслями, открыв дверь, я не сразу поняла, что зашла не вовремя.
Сестринская представляла собой едва ли не мини-квартиру: попадаешь сначала в маленький узкий коридорчик, по сторонам которого двери в уборную и кладовую, а дальше вечно открытая дверь в комнату с рабочим столом, диваном и шкафчиком с холодильником, на котором стоит микроволновка.
И вот я, задумавшись, перешагнула порог и споткнулась об чью-то обувь, от чего замешкалась и только в этот момент услышала… стоны. А затем уже подняла взгляд и увидела Лизу, по обнажённой спине которой блуждали руки мужчины, на котором она и восседала.
Меня не заметили, и я поспешила выйти, только вот взгляд мой упал на ту самую обувь. Которая оказалась ботинками моего мужа…
Осознание этого промелькнуло за долю секунды, не знаю, как я сумела вообще что-то заметить и понять в подобной ситуации и спешке. Но я поняла.
Голос Лизы, такой приторно-сладкий и нежный, превращённый в стоны, заглушали удары моего сердца. Руки Павла крепко сжимали её бёдра. Волосы её, каштановые и будто шёлковые, укрывающие их завесой, скользили по его вздрагивающим плечам.
– Родная моя… – выдыхал Паша, судорожно, отрывисто вздыхая. – Маленькая…
А я стояла, замерев совсем близко, будто невидимая и едва могла рассмотреть их сквозь завесу слёз.
Хотелось закричать, за волосы оттянуть Лизу от моего мужа, ударить его, прогнать. Сделать хоть что-нибудь! Но вместо этого я медленно вышла вон и, прикрыв дверь, спиной прижалась к холодной стене, отчего-то невероятно боясь, что сейчас кто-нибудь зайдёт туда вместо меня и тоже станет свидетелем этого кошмара.
Но, как на зло, из оцепенения меня вывело сообщение, пришедшее на телефон от матери Павла:
«Ты забыла забрать для него обед. Я кому готовила котлетки? Он там отощал совсем, сидя с тобой. Доведёшь мужика! Потом не жалуйся».
И ведь скажет, что довела. И что сама виновата, взвалив на него столько всего. И что она всегда была против нашего союза и тем более ребёнка!
Сонечку она, конечно, любит по-своему. Но когда я ждала рождение дочери, мать Паши перебралась к нам и я то и дело ловила её сожалеющие взгляды и слышала вздохи огорчения. Ведь, как сказала она однажды своей подруге: «теперь Павел будет связан с ней ребёнком! Надежды больше нет».