Ты мои крылья - стр. 19
Выдрессировал, словно псину! Научил возбуждаться от его голоса, запаха, приказов, наказаний. Заставил хотеть себя вопреки воле. Знакомое и такое привычное безволие поднялось изнутри, уговаривая сдаться, расслабиться, не спорить. Все равно все будет так, как хочет Андрос.
Тяжелые, словно отлитые из свинца руки, опустились на плечи. Пальцы сжались, оставляя синяки на нежной коже.
— Нет уж, — прошипел он ей на ухо. — Я найду тебя где угодно, На-а-ама. Я в тебе, в твоей крови, мыслях. Ты будешь видеть меня в любом мужчине, но никто из них не сможет дать тебе того, что даю я.
Демон вынул заколку из волос и намотал на кулак длинные черные пряди. Потянул, заставляя ее откинуться назад, положить голову ему на плечо. Пальцы легли на шею и чуть сдавили.
— Только я — твой хозяин!
Он снова дернул за волосы с такой силой, будто намеревался выдрать их с корнем. Наама вскрикнула и в попытке избавиться от острой боли встала на цыпочки, изогнувшись натянутым луком. Мужские пальцы поглаживали беззащитно обнаженное горло, и в этих вроде бы ласковых прикосновениях ощущалась нешуточная угроза.
— Не надо, — выдавила она, ожидая, что вот-вот пальцы сожмутся, чтобы лишить ее остатков воздуха.
Был период, когда хозяин любил душить ее во время секса. Все начиналось с ласки, но потом Андрос, не переставая двигаться в ее теле, клал ладонь на горло. Надавливал осторожно, медленно, вглядываясь в ее лицо, словно пытался прочесть в нем что-то. Наама помнила тяжесть мужчины сверху, нарастающий шум крови в ушах, странную эйфорию, вызванную недостатком воздуха и требовательный взгляд, словно проникающий в самую душу.
Удивительней всего, что даже в таком положении она умудрялась раз за разом кончать под своим мучителем. Удовольствие было остро приправлено ужасом и ощущением абсолютной беспомощности. В памяти остались черные провалы и яркие вспышки болезненного, почти мучительного оргазма. Демоница содрогалась в экстазе, беспомощно открывая рот, как рыба, вынутая из воды. Дергалась, тщетно пытаясь освободить связанные руки, хоть и знала, что спазмы ее бьющегося в агонии тела доставляют ему невероятное наслаждение.
Потом все темнело, тонуло во мгле. Оставался только нарастающий шум крови в ушах, член, размеренно и сильно входящий в ее лоно, горящие страстью и ненавистью глаза… Он изливался с рыком и убирал ладонь, позволяя глотнуть воздух, и не было ничего слаще этих первых вдохов после тьмы удушья.
Но однажды Андрос не успел остановиться. В тот раз Нааму с трудом откачали, и он, испугавшись потерять ее, не делал так больше.