Ты мое дыхание - стр. 20
Бросить все просто так? Вот прямо сейчас сбежать отсюда и никогда больше не появляться? И перечеркнуть шесть лет жизни, все силы и средства, которые были затрачены на эту учебу? Это было бы еще большим безумством. И все равно не решило бы проблему. Не видеть его – не значит избавиться от того, что случилось. Я понимала, что не смогу стереть воспоминания, они останутся со мной, куда бы я ни спряталась и где бы ни находилась.
– Ник? Что случилось? – от прикосновения к моему плечу я вздрогнула. Инга. Который уже раз за сегодняшний день она делала попытку достучаться до меня, а я не знала, что ей сказать. Разве расскажешь о таком?
– Устала, – я слезла с подоконника, на котором просидела весь перерыв перед последней парой. – Уже надо идти? – доставать телефон и уточнять время не было сил, я вообще боялась брать его в руки, ведь там были письма. Его письма.
– Да, лекция сейчас начнется, – Инга выглядела расстроенной. Или обиженной, но сейчас я была не в состоянии говорить с ней не только о своей проблеме, а вообще о чем-либо. Может быть, позже, когда сама немного успокоюсь.
– Идем, – я двинулась по коридору, безуспешно пытаясь вспомнить, куда именно нужно идти. Растерянно смотрела на двери, продолжая думать о своем, пока снова не услышала голос подруги.
– Да что с тобой, в самом деле! То светишься от счастья, то как в воду опущенная! И тебя зовут, кстати.
Я растерянно обернулась на голос, действительно называющий мою фамилию, и чуть не вскрикнула, узнавая ассистентку Рогачева. Зачем я ей понадобилась? Или… ему?
– Олег Евгеньевич просил передать, что ждет вас в сто второй аудитории. Прямо сейчас, там что-то срочное. Лукьянова, вы предупредите Ольгу Александровну, что Романова немного задержится на лекцию, – это уже Инге.
Та кивнула, недоуменно глядя на меня.
– Что ему надо?
Я пожала плечами, изо всех сил стараясь сдержать дрожь.
– Понятия не имею. Что-то по курсовой, наверно. Он предложил мне изменить тему.
– Сейчас? – глаза подруги распахнулись в изумлении. – Но ведь до сдачи всего ничего осталось.
– Ему не нравится то, что я написала.
Инга что-то фыркнула в ответ, но я не услышала. Не знаю, как вообще сдерживалась. Что ему нужно от меня?
А может, оно и к лучшему? Посмотреть в его глаза и сказать, что я обо всем догадалась. Пусть делает, что хочет, ведь не тронет же он меня, в самом деле. А чувствовать себя еще хуже, чем сейчас, я вряд ли смогу. И так уже на грани истерики.
Правда, когда я добрела до аудитории, где ждал меня Рогачев, оказалась почти за гранью. Меня то знобило, то бросало в жар, губы пересохли, а сердце готово было выскочить из груди. Дрожащими пальцами я потянула за ручку двери и шагнула внутрь. Кажется, именно так должны были чувствовать себя приговоренные к смертной казни.