Ты мне не брат - стр. 9
– Что я буду жить, – угрюмо говорю я. – Иначе бы меня, наверное, не выписали, правда? Где Мария? Она обещала меня забрать?
– Мара работает, – отрезает Дима и забирает у меня пакет с вещами. – И хватит уже ее постоянно дергать, она вообще-то не обязана к тебе бегать по каждому чиху. Почему ты мне не позвонила?
Я закусываю губу, стараясь не заплакать. Не хочу выглядеть еще более жалкой.
– А почему я должна была тебе звонить? – резко отвечаю я, маскируя за грубостью свою растерянность. – Ты даже ни разу не пришел меня навестить, ясно, что тебе на меня пофиг.
– Пофиг?! – у Димы зло вспыхивают глаза, и его красивое лицо внезапно становится жестким и опасным. – Пофиг, блядь? Я, сука, ночевал вот на этих креслах, потому что меня не пускали к тебе в реанимацию. И в пит палату тоже не пускали. Я, блядь, чуть не поседел. У меня твой брат умер на руках, и я хрен знал, что с тобой, вдруг ты тоже…
– Молодой человек, – опасливо окликает его медсестра. – Тут вообще-то больница, не могли бы вы…
Дима бросает на нее разъяренный взгляд, но быстро берет себя в руки и кивает.
– На выход, – бросает он мне таким повелительным тоном, что я сразу же послушно выметаюсь на улицу.
Надо же, я даже не думала, что он так сильно будет переживать. Угрозы жизни ведь фактически не было, скорая успела вовремя. Но, может, ему об этом не сказали?
Так, стоп, что-то не сходится. Если он так волновался, почему не пришел потом? Почему даже не позвонил и не написал?
– Я вообще-то неделю лежала в обычной палате, – с вызовом говорю я. – Туда мог прийти кто угодно, но тебя я там что-то не видела!
– Точно, – цедит Дима и подходит ко мне ближе. Так близко, что я чувствую его запах – он всегда пахнет железом, теплым металлом, как раскаленные на солнце рельсы. Железом, немного сигаретным дымом и совсем чуть-чуть арбузной жвачкой, которую предпочитает всем остальным.
Его близость странно волнует и пугает.
– Отойди, – прошу я, но Дима не слушается.
– Знаешь, почему я не приходил? – опасным низким голосом спрашивает он.
– П-почему? – еле слышно спрашиваю я.
– Потому что ты даже не представляешь, насколько я был злой. Если бы пришел, придушил бы тебя, идиотку, голыми руками. Прямо в этой палате, – цедит Дима. – Я и сейчас, сука, еле держусь.
– Смешно!
– Нихера.
И что-то в его тоне заставляет меня умолкнуть и испуганно вжаться спиной в стену больницы. Дима смотрит на меня… нехорошо.
Я знаю, что он бизнесмен, что он уже очень давно не имеет никаких проблем с законом, что в бардачке его машины уже не валяется пистолет, но достаточно одного этого волчьего взгляда, безжалостного и холодного, чтобы мгновенно напомнить мне о том, что его прошлое, уличное, бандитское, никуда не ушло. Дима вырос на улице, был частью банды, как и мой брат, и, в общем, не случайно я в тринадцать лет умела отстирывать с одежды кровь и оружейную смазку и могла отличить травмат от «макарова».