Ты мне не брат - стр. 2
– Пошли вон, – я со всей силы толкаю сначала одного, потом второго. – Вон отсюда!
Сдерживать слезы ужасно трудно. Бабушкина комната – это святое! Я там после ее смерти даже не трогала ничего, только пыль вытирала, а эти…
Отличный получился праздник, просто прекрасный! И зачем я поддалась на уговоры Кастета, который говорил, что восемнадцать лет бывает только раз в жизни и надо обязательно отметить?
Но едва я подталкиваю этих пьяных дебилов к входной двери, как за ней вдруг раздается шум, и в скважине начинает поворачиваться ключ. У меня замирает сердце.
Хоть бы это была Мария, у нее ведь тоже есть ключи! Правда, она без предупреждения не приходит, а про сегодняшнюю вечеринку я ей говорила. Но, пожалуйста, пусть это будет она! Только не…
Дверь распахивается. На пороге стоит Дима. Его черные волосы еще сильнее отросли и падают ему на лоб, футболка плотно обтягивает широкую грудь и рельефные руки, а жесткие губы недовольно поджаты. Красивый. Как всегда такой ослепительно красивый, что рядом с ним все кажутся бледными копиями.
Его темно-серые глаза медленно оглядывают коридор, и я с ужасом понимаю, что он замечает все: и кучу обуви у входа, и пьяную толпу, и оторванную ручку от двери бабушкиной спальни. Мне хочется съежиться и превратиться в очень-очень маленькую Лену, которая может спрятаться под тумбочкой и ее никто не заметит, но я стискиваю зубы и наоборот расправляю плечи.
Я совершеннолетняя. У меня день рождения. Я имею право его отметить, что бы об этом ни думал Дмитрий Гринев, вообразивший себя царем и богом.
– Привет, – с вызовом говорю я. – Ты вроде как на следующей неделе должен был прилететь.
– А прилетел сегодня, – цедит он. – Походу, вовремя. Что это, блядь, такое, Лен?
– У нее день рождения, – громко провозглашает кто-то, слишком пьяный для того, чтобы прислушаться к инстинкту самосохранения. – Мы… ик… отмечаем! А ты бы, дядя, шел отсюда и не мешал нам весели…
Дима переводит на него тяжелый взгляд, и тот мгновенно затыкается и даже как будто трезвеет.
– День рождения у этой девушки завтра, – медленно говорит Дима, оглядывая всех, чтобы проконтролировать, что его слова дошли до каждого. – А пока она несовершеннолетняя. А я владелец этой квартиры. И я сейчас в очень плохом настроении. Поэтому свалили все отсюда нахер. Считаю до десяти.
– Дима! – вскрикиваю я.
– Раз…
За десять счетов все, конечно, не успевают, но через минуту квартира пустеет. В ней остаюсь только я и Дима.
Меня трясет от злости, обиды и унижения. Как он мог так сделать? Да, может, это был не лучший на свете праздник, но это был