Ты меня предал - стр. 6
— Нет никакой жены и ребёнка, — сказал он негромко, глядя на меня с каким-то звериным отчаянием. — Нет, Динь.
Я недоуменно моргала, не понимая, что за странное признание сейчас услышала.
Как это — нет? А к кому он тогда ушёл? Он же сказал, что завёл себе бабу и она от него забеременела. Пошутил, что ли? И когда пошутил — тогда или сейчас?
— А куда они делись? — спросила я, сама не осознавая, зачем спрашиваю. И предположила: — Ты развёлся? Второй раз?
Это было глупо, ведь даже если развёлся, ребёнок-то должен остаться. И в целом не стоило спрашивать, ну какая мне разница? Развёлся Павел, как его жену вообще звали, кто у них в итоге родился — плевать. С высокой колокольни плевать!
И я уже открыла рот, чтобы это сказать и попрощаться, когда Павел неожиданно признался:
— Я и не женился. Соня родилась на двадцать четвёртой неделе, она весила всего шестьсот граммов. — Я задохнулась, пытаясь справиться с волной тошноты и безумного ужаса, а бывший муж между тем продолжал меня добивать: — Она прожила только две недели… И потом…
Всё. Я зажала обеими ладонями рот, вскакивая из-за стола, и помчалась по направлению к туалету. Благо я помнила, где он находится, — заходила туда перед встречей с Павлом.
Забежала, даже не заметив, закрылась ли дверь, и склонилась над унитазом, извергая из себя весь выпитый чай.
Господи, какой кошмар… Шестьсот граммов! Двадцать четыре недели! Господи!
Меня трясло от страха так, что зубы стучали. Павел умудрился озвучить то, чего я боялась больше всего на свете. И зачем я вообще пошла на встречу с ним? Надо было дома сидеть и учиться вязать пинетки!
Я встала, покачиваясь, но потом всё же села на унитаз, закрыв ладонями лицо и глубоко дыша распахнутым ртом, пытаясь унять панику. Спокойнее, Дина, спокойнее… Совершенно не обязательно, что то же самое случится с твоим ребёнком, абсолютно не обязательно. Тысячи детей на этой планете рождаются недоношенными, не только дочка Павла. И ты про них знаешь, так почему отреагировала настолько резко именно на его рассказ? Этот ребёнок не первый и не последний. И кого-то из этих детей спасают, и процент выживаемости там, на самом деле, уже довольно высок, наука не стоит на месте.
Постепенно я успокаивалась, дыхание выравнивалось, сердце перестало колотиться. Я хорошо умела контролировать собственные чувства и легко уговаривала себя не переживать, мне пришлось этому научиться, иначе я бы попросту свихнулась. И сегодня навыки в очередной раз пригодились.
Я поднялась, покосилась на дверь — захлопнута, но не закрыта, щеколда свободно болтается. Повезло, что до сих пор никто не вошёл.