Твоя волчица - стр. 22

Я не жил здесь, но с мифологией знаком. У оленей есть вожак. Он не всегда имеет место быть, только в случае, если один из оленей натыкается на источник Бесконечности. Это такой источник, где можно зачерпнуть силу и знания нахаляву. Для меня тоже из области сказок.

Гигантский олень. Рога его серебрились, глаза горели ярким солнцем. Пробегали по гладкой шкуре мелкие искорки.

То есть здесь все рога светились. И когда я в зал вошёл, они поменяли цвет, стали ярко-голубыми. И трещали, словно решётка под напряжением в моём саркофаге.

Мне в жизни не справиться с ним! И теперь свалить будет крайне сложно.

Я невольно проявился, олень хмыкнул, прожигая меня светящимся взглядом.

Тело напряглось, нас насильно опять пытались лишить оборота. Я поддался, спрятал перепуганного Ырку, оставшись мохнатым, хвостатым мужиком.

Сам олень коричневый в белые пятна, копыта не оленьи однозначно, мохнатые и крупные, как у лошади-тяжеловеса. Пушистые меховые «гольфы», заднее копыто золотое, под ним лежала девица. Живая. Выбраться не могла из-под тяжести, но Елень не задавливал её насмерть. Это была Милания, я её видел рядом с Дрёмой. Волосы чёрным веером раскинулись по белому полу, руками смуглыми упёрлась в копыто, и тяжело дышала.

Олень стал уменьшаться, на задние копыта вставал, продолжая сдерживать пленницу.

Вырисовывались мускулистые руки. Широкие плечи с остатками пятнистого меха. Морда сплюснулась и перетекала в бородатое лицо молодого мужика. Рога словно складывались, но полностью с лохматой головы брюнета не исчезли.

Два больших жёлтых глаза продолжали светиться. По сильному, иссушенному бегом, телу стелились мохнатые дорожки. На широкие бёдра опустилась чёрная юбка с золотыми узорами.

Оборотень высокий, ростом больше двух метров, здоровый, ещё и рога.

Так.

Выруливаю.

Нужно что-то придумать.

Если ему лет тысяча, то тут не вырулить, а вот если молод и от своих сородичей не отличается умом и сообразительностью, то это – волчья сыть.

Осталось вспомнить легенду. Итак: убивший Еленя, сам становится Еленем. Но Елень умирать не захочет, поэтому сбежит при первом удобном случае.

Я издал визжащий крик, засунул себе в рот пальцы, ноги подогнул, шарахнувшись от оленя.

— Кто ты?! — заорал я ему.

Елень принюхался. Запах мой открыт.

На суровом лице съехались чёрные брови к переносице.

— Охотник на волков, — усмехнулся он. Голос его - густой бас, такой только у волколаков в полном обороте. И то не у всех.

— А волчица зачем?! — продолжал надрывно верещать я, глядя на мечущуюся под его копытом девицу.

— В жёны возьму, хочу волчицу чёрную себе.