Твоя... Только твоя... - стр. 4
А потом…
У меня нет слов… Они сгорают, рассыпаются пеплом, оседают пылью, слишком ничтожные, чтобы выразить случившееся…
Когда руки и губы твоего мужчины скользят по твоему телу, когда он вторгается в твоё лоно — аккуратно, медленно, щадя… Но — вскоре вы оба срываетесь в бездну, потому что ты сама торопишь, обвиваешь ногами, подаёшься бёдрами навстречу, ловишь ритм…
А поцелуи… Они глушат крики, стоны, всхлипы.
И счастье, такое огромное, что тебе его не вместить, обрушивается на тебя…
Я прихожу в себя оттого, что плачу.
Илья сцеловывает мои слёзы и говорит взволнованно и виновато:
— Я что-то сделал не так?
Обнимаю за шею, утыкаюсь в плечо, чуть прикусываю и выговариваю ему:
— Что за глупости! Ты всё сделал даже лучше, чем я представляла.
— Тогда почему ты плачешь?
— От счастья быть твоей…
Он улыбается:
— Глупышка! Нашла счастье! Ты же меня совсем не знаешь!
— И ты меня… — повторяю в какой раз за сегодняшний день.
— Хорошо, — говорит он, — давай знакомится.
Поворачивается на спину, и тут я замечаю татуировку: сердце с крылышками и хвостом змеи.
Ниже пупка.
От рассматривания этого шедевра у меня пунцовеют щёки.
Потом Лис сгребает меня, переворачивает, вдавливает в подушку и приступает к допросу:
— Теперь ты. Какие тайны прячешь от меня?
Я вздыхаю и пытаюсь унять панику.
Не могу ему лгать.
Но и сказать правду — не могу…
2. Глава 2
Мои тайны слишком грязные и слишком тёмные. Они не для тебя, милый.
И я ухожу от ответа, соскакиваю с темы, спрашиваю сама:
— Что мы будем делать теперь?
Илья с явной неохотой отрывается от моего тела. Приподнимается на локтях, заглядывает в глаза.
— Теперь я, как честный человек, обязан на тебе жениться. Ты ведь мне свою невинность подарила.
Мотаю головой, бормочу еле слышно:
— Мы не можем… Я же тебе говорила: у меня есть жених!
Лицо Ильи снова суровеет.
— Колючка моя, — говорит он со сталью в голосе, — давай определимся сразу: отныне никаких других мужчин, кроме меня в твоей жизни нет. Прости, но тебе придётся забыть твоего жениха.
Всхлипываю, отвожу взгляд, губы дрожат предательски:
— Я не могу. Илья — это нечестно по отношению к тебе. Он — монстр. Зверь, не человек. Ему нравится мучить, убивать…
Илья вдруг отстраняется и хохочет. Неприятно так. Будто шайтан в него вселился и мутит изнутри.
— Монстр, говоришь… Да ты монстров не видела… — произносит он, но тоном таким, что у меня кровь в жилах стынет. И мне кажется, будто тень за его спиной начинает расти, обретает плоть, тянет чёрные щупальца.
Я шарахаюсь, отползаю подальше на кровати, дрожу вся.
Его глаза светятся потусторонним жёлтым огнём. Однажды в лесу — в школе у нас была практика по выживанию — я видела волков. Их глаза сверкали так же голодно и недобро.