Твоя... Только твоя... - стр. 16
Значит, я всё разрушила…
Шатаясь, встаю, иду к двери, стараясь не вслушиваться в скандал, который бушует в соседней комнате.
Прочь отсюда.
Навсегда.
Пока не сделала только хуже.
Захожу в лифт, нажимаю первый этаж и будто лечу вниз, под землю, в преисподнюю, где мне самое место…
И лишь выйдя из этой элитной многоэтажки в ночь, я понимаю, что забыла телефон в квартире Лероевых…
Я иду, не разбирая дороги. Обнимаю себя за плечи, потому что осенние вечера — промозглые, а я лишь в тоненькой блузе и лёгком джинсовом сарафане. Заболею, умру, нет, сдохну, никому ненужная. Ведь я забыла не только телефон, но и сумочку с деньгами. У меня нет возможности даже вызвать такси, а идти пешком до моей квартиры — несколько километров по ночному городу. Проще дойти до магазина Дарины и переночевать там. Хотя… Захочет ли Дарина меня видеть после сегодняшнего репортажа?
А я ещё, дура, переживала, что та журналистка докопается до моего прошлого? Выставит напоказ. Без неё выставили. На весь экран. Спасибо, хоть причинные места зацензурили.
О, Всевышний! Как же мерзко от самой себя! Да, можно оправдываться. Сказать: меня заставили, принудили, что я могла против целого клана? Только вряд ли оправдания смоют позор. Такой позор смывается только кровью.
Асер поступил максимально жестоко, как он и умел – вычеркнул меня сразу из жизни всех тех, кто мог обо мне позаботиться. Протянуть руку помощи. Теперь я один на один с судьбой и с ним. Он будто хочет показать: я и есть твоя судьба!
Ведь кто теперь захочет общаться со мной?
На щеках стынут слёзы, и жалость к себе разъедает душу.
Меня обдаёт воистину ледяным ветром, мимо проносится мотоцикл. Наверное, «шакалы» Асера пришли за мной. Замираю. Сжимаюсь в комок. Мотоцикл разворачивается, выезжает на тротуар и несётся прямо на меня. Пусть. Собьёт, переедет, растерзает…
Но когда оказывается слишком близко — не выдерживаю. Падаю на бетонную плитку тротуара, закрываюсь руками, как будто это может уберечь меня от несущейся с рёвом махины…
Мотоцикл останавливается буквально в нескольких сантиметрах от меня. Человек снимает шлем, и в оранжевом свете городских фонарей вспыхивает рыжая шевелюра.
Он бежит ко мне, на ходу снимая кожаную куртку. Потом сильные руки подхватывают меня и тянут вверх.
— Идиотка! — беззлобно ругается Лис, а я опускаю голову ему на плечо.
Вскоре к нам подъезжает фургон без опознавательных знаков. Оттуда высовываются Медведь и Гепард.
— Поймал свою беглянку? — ухмыляется Стас. Тимур же, напротив, как-то недовольно и брезгливо морщится.
— Поймал, — отзывается Лис, сильнее прижимая к себе, — и больше не отпущу.