Твоя поневоле - стр. 12
– Можно мне… – тяну руку, но Кай отрицательно машет головой и поджимает губы.
– Прости. Но разговаривать за рулём небезопасно. Мы же не хотим разбиться, верно? – и безапелляционно кладёт айфон в свободный карман своих ультрамодных джинсов.
То, с каким лицом он это сделал, всколыхнуло в моей душе новую волну. Она захлестнула собой первую волну вожделения и накрыла даже волну страха. Волна ярости. Жгучая, раздирающая грудную клетку зазубренными щупальцами.
– Что ты, мать твою, творишь, мальчик? – шиплю сквозь стиснутые зубы и с силой давлю на клаксон, прогоняя с дороги зазевавшуюся бабку с допотопной сумкой-тележкой. – Я не знаю, чего ты хочешь, но ты круглый идиот, раз полез во всё это.
– Не нервничай, Натали. Смотри, ты сама не заметила, как разогналась до ста, – тоном строгого дядюшки-брюзги высказал недовольство Кай, и густые брови вновь сошлись на переносице в причудливый домик. – Тебя дома ждёт сын, не забывай. Ой, – снова поджимает губы, – уже не ждёт.
– Чего-о?! – резко виляю на тротуар и давлю на тормоз. Если бы мы оба не были пристёгнуты, столкновения лбов с лобовым (грёбаный русский!) было бы не избежать.
Ремень больно врезается в живот и грудь, но мне плевать. Тяжело дышу, словно только что пришла первой к финишу после марафонского забега.
– Где Миша? Что с ним? Что ты с ним сделал, ублюдок?
– Да тише ты, сумасшедшая, – красивые губы растягиваются в искренней улыбке, являя миру белоснежный жемчуг зубов. – Я же, по-моему, уже сказал, что не псих. Не вижу смысла повторять это дважды. Словоблудие – признак не слишком большого ума.
Подбородок дрожит, словно я забралась в ледяную прорубь. Он дрожит и дрожит, и никак не хочет останавливаться. По щеке полоснуло что-то горячее.
Слеза?
– Где мой сын, Кай? – сдавленно шепчу и едва слышу саму себя. – Скажи мне, где он?
Он прекращает смеяться и смотрит на меня с каким-то добрым сожалением. Наверное, так я смотрю на Мишу, когда он очень просит сладкое до горячего, а я не могу исполнить его просьбу, потому что так можно перебить аппетит.
– Кай, прошу… – повторяю его имя. На курсах психологии говорили, что это сближает людей, стирает между ними грани. Если назвать по имени обидчика, его это отрезвит. Хрень собачья. Револьвер в сумочке – вот что по-настоящему отрезвляет обидчиков. А у меня даже сраного дезодоранта с собой нет, чтобы херакнуть струёй фарнезола и триклозана в его изумительные глаза.
– Твой сын в полном порядке. В тёплом надёжном месте, и за ним приглядывают ответственные люди. Сейчас он смотрит…. – Кай хмурится и замолкает. Достаёт свой мобильный и что-то читает на ожившем экране. – …Смешариков и ест хлопья с молоком.