Творец - стр. 33
– Слушай, Ви, я у тебя, случайно, вчера свой кошель не оставлял? – прохрипел он в трубку.
– Оставлял.
– Будь другом – привези, а, – проныл Кира. – В доме ни копейки не осталось, даже пива не на что купить.
– Хорошо, сейчас приеду, – вздохнул я и покатился в человейник под названием Северная долина.
Кира оказался самым ушлым и предприимчивым из нас троих, наверное, потому, что был приезжим. Ни отец, ни мать его тыл в чужом и беспристрастном городе не прикрывали, и Кирилл крутился, как юла – азартно и без остановок. Постоянно разживался госзаказами и полезными друзьями, довольно быстро заработав на маленькую студию в стройке.
Выйдя из метро, я поразился скорости, с которой обустраивался новый район. В голове мелькнула мысль, что Кира выбрал место для проживания соответственно своему жизненному кредо: «больше, лучше, быстрее!»
Торговля здесь была уже налажена, возле остановок понатыкали разномастных лавок, где я купил полторашку пива и потащился с этим лекарством к страдающему другу.
– О-о-о! – простонал Кирилл, открывая мне дверь. – Ты ангел – ангел, спустившийся в мою грешную обитель.
– Скорее уж поднявшийся (Кира жил на пятнадцатом этаже).
– Неважно, – побулькал он, выпивая залпом четверть бутылки. – Жрать хочется. Давай пиццу закажем?
Мы заказали пиццу, обсудили будущую работу, выпили пиво, и я опоздал на метро. Пришлось остаться у друга.
Обычно я с легкостью ночевал где угодно и у кого угодно, но сегодня мне отчего-то было тревожно. Мне все казалось, что вот сейчас у моих дверей, может быть, стоит озябшая, снова заплутавшая Мари, а я тут, на надувном матраце, в потолок пялюсь.
Эта моя нездоровая одержимость, в сущности, совсем незнакомой девушкой, была поистине странной, не свойственной мне вовсе. Прежде для меня любовь к женщине была неотличима от любви к природе или искусству. Любуясь девичьей красотой, я лишь восторгался деянием Создателя, пел в своей любви хвалебную песнь ему. Я вообще всех людей рассматривал, как природные явления, ничем не отличающиеся от лесов, полей или заснеженных горных вершин. Не жажда обладания двигала мною, когда я знакомился с той или иной женщиной, а лишь интерес. Занимало меня, из каких таких составляющих складываются те, или иные личности. И не сами даже личности, а вот эти их винтики, да шестеренки и интересовали меня больше всего.
И вот теперь во мне чувствовалось некое внутреннее движение. Что-то неясное сгущалось в тугой комок и тут же снова развеивалось. Не мог я осмыслить, как ни старался, отчего эта необыкновенная и, возможно, даже не вполне реальная девчушка, так скоро завладела всеми моими мыслями и чувствами. Она словно бы поставила на мне свою печать, оставила в моем сердце незримый символ, означающий, что я должен теперь находиться во власти каких-то сладострастно-удушливых томлений. И я послушно томился, растворялся и стекал в некую потустороннюю область бытия.