Туркестан в имперской политике России: Монография в документах - стр. 185
Как основным законом, так и последующими дополнениями народным судьям была оставлена слишком большая компетенция, контроль же над его деятельностью сведен до минимума. При существовании в мусульманской юридической литературе бесчисленного множества частных толкований на каждый отдельный вопрос права народный судья может постановить какое ему вздумается решение на основании существующих или несуществующих положений шариата, лишь бы не превысить свою и без того громадную власть[258]. Проверить судью нет никакой возможности, так как он пишет в решении, что наказание определено «по шариату», не отдавая отчета, какой книгой шариата и каким ее указанием он руководствовался в данном случае. Только решения, постановленные с превышением власти, подлежат внесению в Окружный Суд для отмены по инициативе Начальника уезда.
Определив высший предел власти народных судей, применение этой власти в каждом отдельном случае закон предоставил на усмотрение самого судьи. Надо обладать в высокой степени развитой справедливостью, чтобы через все свои решения провести одну систему назначения наказаний, имея в виду, что определение меры взыскания зависит еще и от общественного положения обвиняемаго. Отсюда конечное явление – произвол, между тем как каждый шаг русского мирового судьи определен существующими законами.
При наличии громадной власти, предоставленной народным судьям и отсутствии контроля нельзя верить в беспристрастие судьи при решении дел, когда, например, задеты интересы его родственников, не говоря уже о корысти или личных расчетах. Страх населения перед народным судьей велик, но особенно народный судья страшен для туземцев из-за присяги. Те времена, когда ограничивались одним словесным удостоверением известного факта, миновали; для подтверждения слов стали прибегать к клятве, каковой в народном суде является очистительная присяга. Среди туземцев находятся сотни людей, которые за известное вознаграждение соглашаются присягать ложно. Такие туземцы называются «матагамами». Боязнь получить скверное звание «матагама» сделала то, что порядочный туземец боится присягать даже за правое дело в доказательство своего иска. Опасаясь назначения народным судьей очистительной присяги, туземец готов перенести дело в русский суд.
Переходя к изложению Положения народного суда в настоящее время, придется несколько повториться, т.е. сказать вкратце то, что излагалось выше.
По действующему в Туркестанском крае Положению ведению народного суда подлежат все гражданские споры и иски на всякую сумму, за исключением случаев, указанных в ст.ст. 143 и 211. Дела эти разрешаются на основании существующих обычаев (ст. 210), ив силу этого определения народного суда не стеснены никакими формами и обрядностями, не подлежат рассмотрению по существу; не могут быть переносимы или обжалованы в русский суд (ст. 217), и только решения, постановленные с превышением власти или по делам, неподсудным народному суду, представляются Начальником уезда Прокурору для внесения протеста в Окружный Суд, который вправе отказать в предложении на рассмотрение суда протеста (отзыв Прокурора Ташкентской Судебной Палаты 16 июня 1907 года № 440).