Турецкий марш - стр. 17
16 (4) ноября 1854 года.
Степи Западного Причерноморья.
Протоиерей Дамиан Амвросиевич Борщ, старший священник 45-го Азовского пехотного полка
Когда командир полка, полковник Николай Павлович Криденер, скомандовал привал, я, по своему обычаю, начал петь акафист Пресвятой Богородице. Но успел я дойти лишь до конца третьего икоса[9]:
И тут вдруг где-то недалеко, верстах в полутора, я услышал выстрел. Сунув молитвослов в сумку (в которой находились различные богослужебные принадлежности, бинты и водка), я побежал к своей смиренной кобылке, прозванной мною Клеопатрой. Стрельба тем временем продолжалась, и я наскоро приторочил сумку к седлу, а потом поскакал туда, откуда доносились выстрелы. Но когда я добрался до места, где произошла схватка, все уже кончилось: с десяток казаков рубил уцелевших башибузуков – тела их незадачливых товарищей валялись в ковыле, один раненый лежал ничком на земле и стонал, а еще один уцелевший улепетывал верхом от преследовавших его станичников. И лишь только я подумал, что ему удастся удрать, как услышал поблизости тихий хлопок, и последний турецкий всадник в черной феске, красном кафтане и зеленых шароварах, взмахнув руками, вывалился из седла и с треском упал в колючий кустарник.
– Молодцы, казачки, – сказал я, на что один из «гаврилычей» ответил:
– Да мы-то что, батюшка. Вот это он все сделал, – и показал мне на человека в пятнистой униформе, лежавшего без сознания, но все еще сжимавшего в руке ружье с прикладом странной формы.
– Когда мы прибыли, он уже перестрелял половину их или более того. А еще кто-то пулял вон от тех фургонов и тоже положил то ли двоих, то ли троих.
Пятнистая униформа мне была знакома: именно в ней служили люди с той самой знаменитой эскадры. На них я успел наглядеться в Севастополе, хотя лично встречаться мне ни с кем из них не приходилось, разве что с их доктором, Александром Николаевым, который лично спас троих раненых, которых я вытащил из огня в сражении при Альме. Одного еле-еле; я перевязал его рану обрывком своей рясы, а рана возьми да и загноись. Именно Александр подарил мне бинты, а также объяснил, почему раны необходимо промывать алкоголем. С тех пор у меня в сумке всегда имеется бутылка с крепкой водкой.
Едва я наклонился к «пятнистому», как к нам подбежали двое санитаров с носилками – молодой светловолосый человек лет двадцати и девица весьма приятной наружности, которая довольно бегло, но со смешным акцентом объявила, что штабс-капитан Домбровский нуждается в срочном лечении и потому его немедленно следует погрузить в фургон. Я помог положить его на носилки, и они понесли их обратно к поезду, а я перевязал выжившего турка, которого сразу же увели станичники.