Туман. Полное издание - стр. 48
– Вскоре мы выйдем из машины и отправимся к месту, куда приплывет судно. Там ты не должна говорить про диабет.
– Почему?
– Потому что на борт они берут только здоровых людей.
Лекса кивает, а я продолжаю.
– Возьми с собой столько лекарства, сколько сможешь спрятать.
– Они что – будут нас обыскивать? – спрашивает Лекса, выпучив глаза.
– Я не знаю, – честно признаюсь я.
Меня страшит сама мысль о том, что нас не возьмут на борт.
– Как это бестактно, отсеивать людей из-за болезни, – говорит мама.
Но ведь мы то же самое делаем с зараженными. Стараемся отсеять их, а по сути, эти люди тоже больны, просто никто не знает, как их вылечить.
– Не нам судить новый строй общества, – произносит Лари. – Если хотим попасть в место, где не нужно будет спасаться каждый час, то придется подстроиться.
– Я не умею лгать, – говорит Лекса.
– Я солгу за тебя, – совершенно серьезно произношу я.
Провожу ладонями по лицу и упираюсь лбом в приборную панель. Я так измотана, что у меня больше нет сил бежать или бороться с зараженными. Хочу попасть на судно и перестать отвечать за остальных: за маму, Лексу, ребенка. Спасибо Лари, что он не входит в их компанию, а остается в моей команде.
Достаю телефон. Экран треснул, но устройство исправно, если не брать в расчет упокоившиеся деления сотовой связи. Время шесть тридцать две. Глаза слипаются, и я на всякий случай ставлю будильники на семь, семь десять, семь двадцать.
Прикрываю глаза и откидываюсь назад.
– Как ты? – тихо спрашивает мама.
– Я?
– Да.
– Нормально, – отвечаю только ради ответа и тут же задаю вопрос. – Где ты взяла ружье?
– В будке охранника. Там всегда имеется оружие. Не забывай, когда-то мы жили в подобном месте.
Как же, естественно, я не забуду самое безмятежное время в нашей жизни.
– Не знала, что ты умеешь им пользоваться.
Слышу тихий смешок мамы и поворачиваюсь назад.
– Ты многого обо мне не знаешь.
Как приятно видеть маму в таком состоянии. Она не опьянена никакими дурманящими препаратами. Я знаю, что мама не употребляет тяжелые наркотики, но и того, что ей давал Хами, было достаточно, чтобы потерять маму на пару тройку часов. Да простит меня Господь, но я рада, что Хами в нашей жизни больше нет.
Протягиваю руку и беру мамины длинные пальцы, сжимаю их и слабо улыбаюсь.
– Спасибо, что пришла за мной, – шепчу я.
– Конечно пришла, ты ведь моя девочка.
Неуклюже улыбаюсь и снова ложусь на сиденье.
Неудобная поза совсем не мешает моему странному сну.
Я бегу от собак, которые практически кусают меня за пятки. Несусь со скорость света и врезаюсь в человека. Военная форма и пистолет, направленный на меня – это всё, что я успеваю запомнить, а потом военный нажимает на курок, и я просыпаюсь.