Туман. Полное издание - стр. 21
– Давай на машине, – говорит Лари, и я киваю.
У меня и в мыслях не было идти пешком.
Заходим за дом, и я оказываюсь в машине в мгновение ока. Захлопываю дверь и держу её. Лари садится следом, и пару мгновений мы смотрим в лобовое стекло. Лари заводит машину, но фары не в силах пробить туман. Свет врезается и словно растворяется в серой стене.
– Я не смогу ехать, – говорит Лари.
– Сможешь. Пешком мы не пойдём.
– Я могу кого-то сбить.
– Едь медленно, – прошу его я.
Боковым зрением замечаю, как друг кивает.
Машина выруливает на дорогу, и на капот тут же бросается женщина. Я взвизгиваю, Лари давит на тормоз.
– Какого черта! – кричу я и хватаюсь за сердце.
Женщина в маске, и она неистово рыдает. Глаза красные, а маска, прикрывающая лицо наполовину пропитана слезами и кровью.
– Помогите мне!
– Она просит помощи, – говорит Лари, вцепившись в руль как в спасательный круг.
– Я слышу.
– Моя малышка! Они забрали её! Я не могу… – женщина садится на асфальт прямо перед капотом, – я не могу.
Я проклинаю себя, а точнее мою правую руку, которая тянется к ручке на дверце машины. Щелчок, и я выхожу на улицу. Женщина продолжает рыдать, не вижу её из-за капота, только душераздирающие звуки скорби и безысходности. Лари тоже покидает салон и первым подходит к женщине. Слышу, как сбивчиво она объясняет Лари свою боль.
– Они забрали Габи, они забрали мою малышку, и я не знаю, что делать.
– Кто забрал?
– Мой муж и его мама, они… они заразились, но я заметила это только час назад. Я звонила в 911, но там никто не поднял трубку. И я… я решила уйти. Не знаю куда, но они стали вести себя странно. Рэнди, мой муж он стал… я не могу… помогите мне.
– Где ребенок? – спрашиваю я.
Женщина поднимает на меня взгляд и указывает на дверь дома, что напротив моего. Я не очень внимательна к соседям, но бросить женщину в таком состоянии я тоже не могу. Не настолько моя натура эгоистична. А что, если мне когда-то понадобится помощь? Я хочу, чтобы нашелся человек, который придёт мне на выручку, а не безразлично пройдет мимо.
– Там, на первом этаже, – говорит рыдающая мать, и я вижу на ней кровь.
Её одежда и руки.
– Вы ранены? – спрашиваю я.
Женщина смотрит на себя и начинает реветь ещё сильнее.
– Мне прошлось защищаться, иначе они… они бы…
Лари помогает женщине подняться, и она, спотыкаясь, идёт к двери. Мы с другом переглядываемся и идём следом. И только тут я замечаю в его руке нож. Мой кухонный нож.
– Мы можем уйти, – говорю я.
Лари отрицательно качает головой и шепчет:
– Нет, не можем.
Храбрость, безусловно, достойное чувство, но оно опасно. Тем более сейчас, когда доверять никому нельзя.