Туман над Токио - стр. 7
Пока я его собирала, слушала звуковые сигналы, а они звучали как ни в чём не бывало, слёзы подсохли. Поезд отъезжал от вокзала Сизуока. Фуджияма была видна как на ладони. Склоны её были совсем не скалистые, а плавные и покатые, как спокойные мазки художника… Странно, почему тогда Кацусика Хокусай[6] в гравюрах «Тридцать шесть видов Фуджи» рисовал гору неприступной, с крутыми очертаниями, которую могли покорить лишь избранные? Видимо, прозорливый мастер увидел в Фуджияме то, чего не видели простые смертные: крутизну, непревзойдённость, эгоцентризм любимицы. Похоже, что и миру искусства была не чужда теория иерархии!
А сегодня у подножия священной горы делался чёрной тушью рисунок для ещё одной гравюры, под названием «Тридцать седьмой вид Фуджи». На первом плане терзаемая собственным эгоцентризмом я, а надо мной господствует крутая Фуджияма. Занавес из грозовых туч медленно закрылся на этой реплике, и тридцать семь видов Фуджи исчезли со сцены.
Мой папа всегда хотел быть в семье главным, то есть первой буквой греческого алфавита. А мама не хотела быть последней. Поэтому их супружеская жизнь протекала бурно, с рукоприкладством и ежедневными конфликтами. Затем они разошлись. Но я приняла позицию нейтралитета, поддерживая и любя обоих. Любя обоих… Рыдания вновь подступили к горлу.
Поезд прибывал на станцию Син-Осака. Значит, выбора маршрута больше не было – по ту сторону турникетов меня ждала менеджер Хории-сан и неизбежный, как пить дать, успех.
Глава 2
Мегаполис Осака давил меня, будто мошку, своими плотными рядами небоскрёбов, целиком сконструированных из бетона и стекла. Изредка в их тиски попадали синтоистские или буддийские храмы, и даже сам Хотоке-сама[7] не смог бы вырвать их из каменного плена.
При сорокоградусной жаре и высоком проценте влажности вкрутую варился не только мой IQ, но и IQ всех жителей Кансая[8]. Переходить широкие магистрали было опасно, потому что, видимо, охладители воздуха внутри автомобилей из-за жары не справлялись со своей задачей, и у водителей тоже плавились мозги.
Да простят меня обитатели мегаполиса, но мне хотелось спастись бегством от мегабетонного давления многоэтажных глыб сверху, на голых, без растительности, без голосов птиц улицах, по которым провела меня Хории-сан. Шли мы из бизнес-отеля, в котором я переночевала, к театральному агентству «NICE». А вокруг да около поблёскивали моноклями безупречно вымытых стёкол безликие высотки.
В агентстве я была представлена директору, милейшему господину Янабэ, который один из немногих не посмотрел на меня, как на инопланетянку, предложил кофе и оказал в дальнейшем ряд любезных услуг. Он быстро откланялся и уехал на важное заседание в телецентр.