Туман над Токио - стр. 36
– О да, конечно! – любезно ответил продюсер. – Наливайте когда вам угодно, не стесняйтесь, госпожа Аш!
А о трёх других членах нашей законной иностранной группировки не упомянул.
Я налила кофе в пластмассовый стаканчик, чувствуя на себе взоры верхов и видя ревнивые гримасы низов. Кроме того, у меня почему-то загорелась задняя часть джинсов, которую я ненароком повернула к столу «главных».
Режиссёр объявил репетицию второй картины третьего акта. Значит, сцены с выходом моей героини на сегодня закончены. Ну и зачем сидеть-то? В моей стране рабочее время строго регламентировано. За сверхурочные доплачивают. А Хории-сан вряд ли сделает надбавку к моим гарантиям.
Всё было так. Но во Франции меня доводила до бешенства чересчур скрупулёзная регламентация рабочего дня. Особенно в кассах вокзалов. На стеклянной двери было чёрным по белому написано: закрытие в 20:00. А предприимчивые служащие SNCF[28] не пускали купить билет уже без двадцати восемь. Ругайся не ругайся – эффект был один. На поезде уже не уедешь. В 20:00 и ни минутой позже служащие снимали фуражки и уже уходили домой. И к начальству не было смысла обращаться. Закрытие в 20:00 означает не конец обслуживания пассажиров, а выезд из парковки, на ужин с семьёй.
Было три часа. Глядеть в книгу и видеть фигу, скрученную китайскими идеограммами, я не собиралась. Положив текст пьесы в сумку, я предложила Татьяне:
– Слушай, давай пойдём в кафе? Всё равно наших выходов больше нет. Время – деньги.
Татьяна ответила:
– Иди, если хочешь. Я останусь.
Она держала меня на расстоянии. И объяснений, почему надо оставаться, закончив репетицию с нашими выходами, не давала. Ну очень осторожная персона!
Пока сменялись картины и одни действующие лица расходились по местам, а другие сходились в центре зала, я без резких движений начала перемещение к выходу. Нагао-сан с блокнотом в руках, как наблюдатель ООН, следил за моей передислокацией.
Иного пути, чем через стол продюсера, не было, и Накамура-сан уже вопросительно смотрел на мою сумку и дождевик. Пришлось отпрашиваться:
– Накамура-сан, можно мне уйти? Всё равно на сегодня у меня выходов нету.
Лицо продюсера застыло на две секунды. Две секунды он медлил с ответом, давая, видимо, мне повод для размышления. Затем совсем не строго сказал:
– Да-да. Если у вас есть неотложные дела, конечно, идите…
У меня действительно были неотложные дела в такой солнечный день: прогуляться по Гинзе, зайти в дорогие универмаги «Mitsukoshi» и «Printemps», посмотреть осенне-зимнюю коллекцию одежды и обуви, поискать для мамы красивое пальто с мехом, которое я решила подарить ей по окончании гастролей и по получении приличных, даже с вычетом 30 процентов, гарантий. А ещё маме нужны были добротные тёплые сапоги. И осенние туфли – мне нравился бренд «Geox». Их бутик как раз находился на Гинзе. Купишь – и не прогадаешь. Комфорт и отличное качество. Мысли о покупках для мамы радовали сердце. Я баловала не столько себя, сколько её. После кончины папы, которого я, наивная, раньше считала бессмертным, мама стала мне ещё дороже, и я поклялась беречь её как зеницу ока. Кроме этого, когда я была маленькой, она всем жертвовала для меня. А теперь, когда я встала на ноги, наступило моё время жертвовать.