Труженик Божий. Жизнеописание архимандрита Наума (Байбородина) - стр. 31

Впрочем, и во второй, самой большой группе была прослойка, имевшая возможность оказаться в числе «классовых врагов», – так называемые «зажиточные середняки», на которых беднота смотрела с подозрением. Вся же вина их состояла лишь в том, что они, имея крепкие хозяйства, в страду вынуждены были нанимать помощников со стороны, которым, конечно же, платили установленный заработок. Такая практика в Сибири с ее большими земельными наделами являлась повсеместной и никогда прежде никем не порицалась.

Также теперь к числу кулаков и их пособников отнесли всех, кто имел собственные мельницы или крупорушки, а также сельскохозяйственные машины и приспособления наподобие конных грабель, механических косилок, жаток и молотилок. До революции они были у многих и традиционно предоставлялись в деревне тем, кто их не имел, после окончания работы в собственном хозяйстве.

Так что на деле грань между просто крепким хозяином и кулаком провести было довольно сложно, что однажды выразил один из местных ордынских работников того времени: «Мне бы вот хотелось узнать, каким путем можно отличить бедняка от середняка и как вообще правильно подойти к социальному определению крестьянских хозяйств. У нас есть такие бедняки, которые едят “сеянку”[12], а середняки об этом и мечтать не думают. Мне думается, что беднота в большинстве не является уж такой беднотой, которой Советская власть сует и сует всякие милости. А под маской такой бедноты скрывается вполне обеспеченная часть общества»[13].

Тем не менее именно на эту бедноту продолжала делать ставку советская власть. Все же прочие, а в особенности кулаки и подкулачники, бывшие белогвардейцы и те, кто им сочувствовал, бывшие приставы, жандармы и прочие служители закона и порядка, духовенство и церковнослужители записывались в число так называемых «лишенцев» – той части сельского общества, что отныне была лишена права голоса, возможности участвовать в сельских выборах и сельском самоуправлении вообще.

Мир сибирского крестьянина перевернулся с ног на голову. Если раньше крестьянин стремился быть трудолюбивым, развивать свое хозяйство и преуспевшие в этом ценились всем обществом как хорошие хозяева, то теперь, при новой власти, такой человек становился изгоем вместе со всеми, кто прежде пользовался уважением на селе. Как пелось в революционном гимне: «Кто был ничем – тот станет всем». И по этой логике, теперь надо было становиться этим самым «ничем», что в картину представлений сибирского крестьянина о правильном устройстве мира никак не укладывалось.