Трусики для ректора - стр. 40
Вера Олеговна понимала, что со мной творится. Она сразу сказала, что я влюблена. Она видела это в моих рисунках, в моём поведении и моих жестах. Моё состояние улучшалось с каждым днём, и была вероятность, что скоро я заговорю. Всё было донельзя идеально, но теперь родители и Вера Олеговна переживали что, если объект моей любви сделает мне больно или же обидит, всё придётся начинать с самого начала. Я вновь замкнусь и перестану доверять.
Папа не раз пытался со мной поговорить на эту тему. Говорил, что любовь — чувство светлое и доброе, пока его не омрачит предательство и ложь. Я должна беречь себя, чтоб не сделать себе хуже. Он даже предлагал мне переехать в другой город, и я забуду того, кого люблю, зато буду здорова.
Глубоко внутри я понимала, что отец прав и это хорошее решение. Но я не могла. Не могла бросить учёбу тут. Лару. И его. Пусть мы никогда не будем вместе. Пусть будем друзьями. Дружить семьями. Но я не могу бросить его. Не видеть его улыбки и не слышать его весёлых детских историй.
Вера Олеговна, поняв, что попытки папы увенчались неудачей, решила сама поговорить со мной на эту тему. Она рассказывала мне случаи, когда девушки, страдающие от неразделенной любви, решали покончить с жизнью. Я убеждала, что я никогда так не поступлю.
Поняв, что и у Веры Олеговны ничего не получилось, они начали действовать по другому пути: решили узнать, кто он. Кто тот, кого я люблю? И доверили это дело матери Ильи Романовича Громова.
Как я могла сказать своему психологу, что влюблена в её сына? Никак! Я ему не пара. Я сломанная девочка, бегущая от своих проблем, чувств и переживаний в свой собственный придуманный мирок. В котором отныне присутствовал ещё один человек. Илья Громов.
Почему всё в жизни так несправедливо? Почему человеком, которого я полюбила, стал взрослый занятый мужчина?
Но совсем скоро у меня возникнет абсолютно другой вопрос: почему этот мужчина выбрал меня? Сломанную куклу. Что сумел разглядеть во мне такого, из-за чего так нежно смотрит в мои глаза? Почему он не видит во мне того, что видят другие? Почему он видит больше их? Потому что я позволила, или он сам туда пробрался?