Трусики для ректора - стр. 38
— Олечка, в кабинет. Света, меня ни для кого нет!
— Как это? — заверещала девушка.
— Пока девушка не выйдет из кабинета, я занят. Очень занят! — уточнил он. — Сколько у тебя пар? — обратился он ко мне. Показала ему на пальцах: Две. — Примерно два с половиной часа я занят.
В тот день мы ели пирожные, пили кофе под рассказы Ильи Романовича и много смеялись. Мне нравилось слушать его. Видеть, как он улыбается, когда вспоминает что-то приятное и весёлое для себя. Я запоминала каждую его эмоцию, чтобы потом прокручивать их перед сном.
С того дня я часто бывала в кабинете ректора. Чаще всего мы проводили это время вместе, но бывали дни, когда Илья Романович был занят, и я рисовала в своём альбоме, сидя на диване в кабинете.
Рисовала я, в основном, эскизы новых нарядов, но они были необычными для меня, так как рисовала я мужские костюмы. И каждый раз, придумывая новый наряд, на месте мужчины я представляла Илью Романовича. В какой-то момент я поняла, что рисую то, что подойдёт ректору, отметая всё, что не подойдёт. Мысленно я называла себя: «Личный тайный дизайнер Ильи Громова».
Дома втайне ото всех я рисовала ректора. Профиль. Анфас. Голым по пояс. Прорисовывая каждую деталь, которую запоминала при встрече. Мой домашний альбом был полон рисунков с ректором. Я тщательно прятала их под матрасом, боясь, что кто-то их найдёт, и всем будет известно о том, что я любуюсь ректором и провожу время с ним.
Илья Романович всегда интересовался, не болит ли у меня что-нибудь. Хочу ли я чего-нибудь? Пугает меня то или иное? Мне льстила его забота и взгляды, которыми он смотрел на меня. С нежностью и трепетом.
Но никогда — с жалостью.
Как-то он признался, что для него я как оленёнок Бэмби. Маленький. Хрупкий. Требующий любви и ласки. Именно поэтому он всегда называл меня оленёнком. Я привыкла к этому прозвищу и теперь воспринимала его как ещё одно производное от моего имени.
Иногда я учила ректора языку жестов. Осваивал он медленно, но кое-что он мог уже понять, когда я говорю жестами.
Секретарша ректора с каждым разом становилась всё злее и злее при виде меня, но Илья Романович не позволял мне оставаться с ней больше, чем на минуту.
Незаметно для себя я перестала вздрагивать от прикосновений ректора. Даже больше, порой я сама касалась его рук. Я медленно водила пальцем по его раскрытой ладони. Впитывала каждую свою эмоцию от этой манипуляции. В эти моменты ректор не шевелился и позволял мне делать всё что хочу.
А мне… Мне хотелось больше, чем касаться его рук. Хотела коснуться его лица. Прижаться к нему. Я мечтала ощупать его всего. Мне хотелось чувствовать его кожу под своими пальцами. Узнавать, как она отличается на разных участках его тела.