Трущобы Петербурга - стр. 4
А о себе сообщаем, что я жив и здоров, чего и вам желаю, что я нонеча из старших дворников стал управляющим в доме Бухтоярова, что на Морской улице, а дворник теперича очинно нужен в доме. Доход большой, и по симу мне ни охота ставить на эвто место из посторонних личностев, а лучше сваво сродственника хота и брата, потому что ты в грамоте гораздо знаешь лучи меня дело не мудреное, а землю, избу передай, передай дяди Елизару пущай ен за все поглядаит и родительницу нашу возлюбленную держит в спокойствии и дениг мы ей завсегда пришлем пущай, значит, старушка Божия, живет в спокое, потому сам Бог велел почитать своих родителей. Как уберешься в поле, так приезжай к нам в осени с супругой Марьей Васильевной потому бис хозяйки жить никак не возможно, а место я приберег до осени…
Иван прочел письмо до конца, медленно свернул его и сказал:
– Ну, что ты скажешь, дядя Елизар? Брат в Питер зовет и хорошее дело сулит.
Елизар был мужик степенный и рассудительный, и потому племянник ждал от него справедливого ответа.
– Не знаю, как тебе сказать… – произнес старик, немного подумав. – Тебе там и делать, по-моему, нечего.
– Таки нечего! Гляди, какое там мне богатое место брат дает.
– Да ты сам посуди, племянничек, что тебя заставляет ехать туда? Тут ты живешь, слава Тебе Господи, в достатке, сахарный кусок ешь, среди мужиков богатым считаешься, а там что? Соблазн только один, и больше ничего! Ну ладно, место хорошее, доходное, да на это место еще и потрафить надо суметь: не потрафлять хозяину, гляди, и взашей прогонят, ищи опосля этого другого. Брат!
Брат! – передразнил Елизар, – да нетто ему ты будешь служить, а не хозяину, который его же, Матюшку, в прислужающих держит? По-моему, как ты себе хочешь, твое дело, как хочешь, а в Питер ехать я тебе не советовал бы… Здесь ты сам хозяин, и нечего тебе в батраки идти и за богатыми доходами гоняться. Худое хозяйство, да свое!
Бабушка Иринья слушала все это, отирая слезы концом своего платка.
– И последнего сынка взять у меня хотят! – говорила она. – Видно, умереть мне придется одинокой, вас обоих не видаючи…
– Э, полно, маменька! – успокаивал ее Иван. – Мало ли у нас родителей оставляют и на заработки ездят, почитай чуть ли не половина села.
– Да те волей-неволей поехали, – сказал Елизар, – потому что беднота. А будь у них твои достатки, не выгнать бы их отсюда! Эх, Ваня, брось ты все это!
– Что касается до меня, – заявила Марьюшка, – что хочешь делай со мною, а в Питер я не поеду!
Тем и кончился этот разговор.
Прошло после этого много дней, Иван Дементьев работал без устали и в будни, и в праздники и не переставал помышлять о Петербурге.