Труды по россиеведению. Выпуск 4 - стр. 31

. Абстрактный Бог был непонятен. «Икона была самым распространенным объектом культа. Человек обращался не к Богу, а к иконе. Иностранцы, бывавшие в русских церквях той эпохи во время богослужения, видели непостижимую… картину молящихся, обращенных в разные стороны и стоящих каждый перед своей иконой. Для тогдашнего общества икона была подлинным фетишем, она видит и слышит, живет и чувствует. В оплату за заботы икона должна была помогать ее владельцу, а если не выполняла своей функции, хозяин был вправе отказать ей в дальнейшем культе» (2, с. 95). – При всем этом низший клир был малограмотным, церковная дисциплина не отличалась высокими стандартами.

Разве эта «картинка» не помогает нам лучше понять «духовную ситуацию» начала XXI в.? Во всяком случае, ее истоки. – Разве мы теперь совсем другие? – Да, нет, конечно. При этом я никого и ничего не критикую. Просто констатирую.

И еще об одной работе Э.С. Кульпина. Точнее, это его диалог с польским историком Кшиштофом Питкевичем (директор Института Востока Познанского университета), опубликованный в том же журнале «Общественные науки и современность» (3). Материалу предпослана следующая вводка: «Между двумя смутами в истории Восточной Европы – в Золотой Орде (вторая половина XIV в.) и Московском царстве (начало XVII в.) на землях древней Руси и будущей Российской империи возникло могущественное государство – Великое княжество Литовское. К сожалению, российская общественность не слишком хорошо информирована об этом политическом и социокультурном феномене12, а ведь собирание русских земель под единым политическим управлением начинала не Москва, а Литва. В начале XV в. не только население Великого княжества Литовского на 9/10 состояло из жителей древнерусских земель, но и язык общения и официальных документов здесь был древнерусский, восточнославянская элита принимала активное участие в жизни общества и государства. – Может ли история Литовского государства в XIII–XVI вв. в связи с этим рассматриваться как вариант развития российской цивилизации? Чем отличались тенденции эволюции государственной власти в Литве и Московском государстве? Каковы были различия в общественном развитии, формах самоуправления городского и сельского населения? Что было общего и различного в городском строе Литвы и Новгорода, Литвы и Западной Европы? Почему литовско-русский вариант российской цивилизации не смог стать господствующим?» (3, с. 80).

Отвечая на эти вопросы, рассказывая о «литовском» периоде русской истории, Э.С. Кульпин подводит нас к следующим выводам. Отечественное прошлое – это не последовательная смена киевского, ордынско-удельного и московского периодов. Вернее, не только это. Становление современной России происходило гораздо сложнее и, так сказать, многофакторнее. Редукция к возвышению Москвы и московской централизации неправильна; она обедняет русскую «энтелехию». – Мы обязаны знать и