Труды и дни мистера Норриса. Прощай, Берлин - стр. 23

Со смутным намерением пойти их поискать я нетвердо встал на ноги только для того, чтоб оказаться вовлеченным в разразившуюся тем временем с новой силой танцевальную горячку. Меня обнимали за талию и за шею, меня целовали, тискали, щекотали, меня раздели наполовину; я танцевал с девушками, с юношами, с двумя или тремя партнерами одновременно. До двери в противоположном конце комнаты я добрался минут через пять-десять, не раньше. За дверью оказался темный, хоть глаз коли, коридор, и в дальнем его конце – едва заметная искра света. Он был настолько плотно заставлен мебелью, что идти можно было только протискиваясь вдоль стен. Я успел, как мог, ощупью, добраться до середины, когда спереди, из освещенной комнаты, донесся отчаянный крик:

– Nein, nein! Не надо! О господи! Hilfe! Hilfe![7]

Голос не узнать было невозможно. Они затащили туда Артура и теперь грабили его и били. Мне давно следовало догадаться. Мы с самого начала сваляли дурака, что вообще забрели в местечко вроде этого. Винить тут некого, кроме самих себя. Преисполнившись пьяной храбрости, я бросился в конец коридора и распахнул дверь.

Первой, кого я увидел, была Анни. Она стояла в самой середине комнаты. Артур в подобострастной позе скорчился у ее ног. Он успел расстаться еще с несколькими предметами туалета и теперь был одет легко, но вполне добропорядочно, в комплект розово-голубого шелкового нижнего белья, резиновый бандажный пояс и пару носков. В одной руке у него была щетка, а в другой – желтая ветошка для полировки обуви. Над ним нависла Ольга, угрожающе размахивая тяжелым кожаным хлыстом.

– И ты, свинья, называешь это чисткой! – жутким голосом возопила она. – А ну-ка заново, сию же минуту! И если найду хоть пятнышко грязи, так тебя отделаю, что неделю сидеть не сможешь.

И она подкрепила свои слова, крепко вытянув Артура хлыстом по ягодицам. Он взвизгнул от боли и наслаждения и с лихорадочной быстротой принялся надраивать Анни сапоги.

– Простите меня! Простите! – Голос у Артура был пронзительный и радостный, как у играющего ребенка. – Перестаньте! Вы же меня убьете!

– Убить тебя мало, – тут же нашлась Ольга, стеганув его еще раз. – Я шкуру с тебя спущу!

– Ой! Ой! Не надо! Сжальтесь надо мной! Ой!

Шума от них было столько, что они даже не слышали, как я к ним вломился. Но теперь они меня заметили. Мое присутствие ни одного из них нимало не смутило. Более того, к Артуровым играм оно, кажется, добавило лишнюю толику пикантности.

– О боже! Уильям, спасите меня! Не желаете? Вы такой же зверь, как и все они. Анни, любовь моя! Ольга! Вы только посмотрите, что она со мной делает. Бог знает, чего они только надо мной сейчас не сотворят!