Трудовые будни барышни-попаданки 4 - стр. 41

— Ежели не говорят, Аглая Степанна, значит, фармазоны это, — ответил пожилой гость, прибывший рано и продуктивно освоивший столик с моими настойками. — Не удивлюсь, если там у них свои обряды и обеты, вроде церковных, только наоборот. Убий, укради, прелюбу сотвори, отца-мать не почитай…

— Что вы, Алексей Федорыч, — возразила гостья, — меня он вполне почитает. А как-то говорил младшему Коленьке — тот в кадетах, — что их союз вроде немецкого «Тугендбунда».

— «Тугендбунд», «Тугендбунд», а уж, проштите, Аглая Штепанна, у наш вше на обычный бунт перешьется, — прошепелявила графиня Энгельгардт, ставшая свидетельницей разговора. — Уж поверьте штарухе.

Я не стала вмешиваться в разговор, тем более гости собирались. Но согласилась с графиней.

Тайные общества стали причиной еще одного требования к гостям Новой Славянки: не обсуждать планы перемен российского правления.

— Вообще-то, — однажды сказал Миша, обсуждая беседу милых молодых офицеров, после которой мы и ввели это правило, — знаешь, Мушка, на что они наговорили?

— На ссылку в Сибирь с обязанностью убрать весь снег? — вспомнила я старую телевизионную комедию.

— Ближе к истине, чем ты думаешь, — серьезно ответил муж. — Я ведь только что стал свидетелем разговоров о покушении на особу государя-императора, а доносить не собираюсь. И здесь очень большое пространство для юридического маневра: от «не заметят» до каторги-ссылки.

Я вздохнула, вспомнив все наши разговоры на эти темы. Да, единого закона сейчас нет. Например, декабристов в будущем будут судить практически по компиляции разных норм чуть ли не со времен царя Алексея Михайловича. Это потом уже, в 30-е, Сперанский сведет законы в единый кодекс, а пока да, маневр и импровизация. Поэтому лучше принять профилактические меры — избегать таких разговоров вообще.

Между тем гости расходились. Каждый получал небольшую корзиночку с разными вкусностями. Самой ожидаемой из них был мой шоколад.

Особую корзинку получили Лизавета Николаевна и Феденька. В ней были дополнительные лакомства — знак того, что я не сержусь. К вкусняшкам прилагался пузырек с зеленкой. Я отдельно отозвала Федю, посоветовала ему самому мазаться — тогда мать точно не накажет. Вообще-то это было лукавство, но, как добрая хозяйка, я право на него заслужила.

— Федюша, — наконец-то спросила я, — так ты не запомнил того дядю, что просил тебя на самокате прокатиться? Узнать его сможешь?

— Я, Эмма Марковна, с тех пор его не видел, — с виноватым видом сказал мальчик.

И тут на сцене появилось новое лицо, которому, вообще-то, следовало сегодня быть дома с самого утра. Конечно же, мой муж. Настолько утомленный, что шагнул ко мне без всякого политеса, будто я стояла одна. А я отказалась от идеи шутливо его приветствовать: «А я, Миша, свое расследование провожу».