Трудный отпуск - стр. 17
– Нет, – как-то устало произнес писатель. – Правильнее будет назвать это произведение психологической драмой… Там будет много всего намешано… Не буду вдаваться в детали, но сейчас я как раз расписываю характеры главных героев. А такая работа подразумевает тишины и полного одиночества.
Размолов кивнул и промолчал. Что означал этот кивок – одобрение или насмешку – можно было только догадываться. Все же я бы склонился к тому, что это была скрытая насмешка. Фердинанд Альфредович слегка нахмурился, очевидно, он воспринял легкий кивок однокашника, как некоторую ироничность.
– Ладно, продолжим… Итак, вы прогуливались, дышали воздухом, думали над книгой, мысленно расписывали характеры героев, выстраивали какие-то диалоги и вдруг наткнулись на труп, я вас правильно понимаю? – придав голосу толику официальности спросил свидетеля подполковник Размолов.
– Да, примерно так и было, – ответил Фердинанд Альфредович и переступил с ноги на ногу. «Свидетель нервничает, или мне это показалось?»
– Как он лежал? – продолжил опрос свидетеля начальник следственного отдела.
– Да вот так, как лежит сейчас, я к нему не прикасался. Знаю, что нельзя этого делать, – ничуть не удивился вопросу писатель. У меня есть несколько знакомых писателей. Приходилось общаться: за пивом, и так… По-дружески что ли. Насколько я успел подметить, писатели вообще мало чему удивляются и даже самые невероятные случае порой воспринимают, как должное. Поскольку знают, что в этой жизни все может произойти. И чем богаче фантазия у писателя, тем меньше он удивляется. А бывает и так: напишут что-то невероятное, а потом в это невообразимое поверят сами и заставляют верить и других.
– Вы заметили кого-нибудь около трупа? – последовал новый вопрос, обязательный в подобных случаях.
– Никого, – последовал обычный в подобных случаях ответ.
– И никто не шел по направлению от трупа? Вспомните, это важно, – снова поинтересовался Женя Размолов, хотя получил исчерпывающий ответ. Впрочем, задавать уточняющие вопросы – профессиональная обязанность следователя.
– Нет, я никого не видел. – Кажется, писатель ответил искренне. – А может, я попросту не заметил. Я был сильно погружен в свои мысли, знаете. Что-то прорвало у меня, я как будто бы вживую увидел своих героев…. А когда я о чем-то задумываюсь, то я ничего вокруг не замечаю. В буквальном смысле этого слова…
– Ну да, ваш роман, – слепил нарочито понимающее лицо Евгений Николаевич и продолжил казенным сухим голосом: – Итак: вы заметили тело. Каковы были ваши дальнейшие действия?
Писатель пожал плечами: