Трудный отпуск - стр. 13
Размолов терпеливо дожидался ответа. Пауза затягивалась, грозившая вскоре перерасти в неловкое молчание.
– Верю… Хочу тебе сказать, что начальство всюду одинаковое, что у тебя, что у меня, везде им нужно немедленного результата, – ответил я без малейшей иронии, взглянув в окно, за которым уже заметно потемнело. – Вижу, что в выходной выходишь на работу, как на праздник. И до глубокого вечера. Как на все это твои домашние смотрят? – обернулся я в сторону университетского друга.
– А они не смотрят, – криво усмехнулся в ответ Женя Размолов. – Уехали отдыхать в Крым. Я тоже должен был быть уже в Феодосии. Купаться, нежиться на солнышке кверху пузом и грызть вареную кукурузу… Но вот видишь, – безысходно заключил он и развел руками. – А может, все же – это маньяк орудует? – посмотрел на меня Евгений Николаевич после недолгого молчания. – Орудие убийства не скинул, носит с собой. Один почерк, одно время убийств. И тут, и там – старики. Из квартир ничего не пропало… Мотив его деяний ясен только ему.
– А вот здесь я с тобой, товарищ подполковник, не согласен. Маньяк сам не знает, что делает. И мотива у него никакого нет. Спрашиваешь, например, у одного маньяка, почему ты пятьдесят раз колол ножом жертву, ведь достаточно было одного раза, чтобы убить ее. А он говорит: «Не знаю, просто понравилось». У него в голове такая, тьма, что ее никому не понять. А мы чего-то их изучаем, исследуем, думаем, что понимаем их поступки, их характер. Дома он нормальный человек, любящий отец, с детьми на праздники с шариками ходит, а потом вдруг просыпается в нем какой-то зверь, и он не в силах его обуздать и идет у него на поводу… Как ты сказал: два убийства еще не серия, – отозвался я, и твердости в своих словах не почувствовал. Мой собеседник – тем более.
– Так что, надо ждать третьего убийства? Тогда точно будет серия? – в сердцах произнес начальник следствия. – Вот уж тогда нам точно придет полный…
Подполковника юстиции Размолова перебил телефонный звонок. Мы оба уставились на аппарат, как на бомбу, которая должна вот-вот взорваться. Бежать уже поздно. Остается только броситься на пол, обхватить голову руками и надеяться на чудо, а уж если не повезет, тогда на скорую встречу с апостолом Петром.
Какие только мысли не посетят, когда ожидаешь худшего.
А телефон продолжал звонить и звонить и, похоже, не намеревался останавливаться. Наконец, Евгений Николаевич поднял трубку:
– Слушаю.
Потом он замолчал. Лицо подполковника разительно менялось. Поначалу оно посерело, затем вдруг приобрело желтоватый оттенок и под конец покрылось красными пятнами. Мой старинный приятель за время телефонного разговора как будто бы постарел лет на десять. Некоторое время он еще слушал собеседника, а затем медленно, с какой-то непоправимой обречённостью, положил телефонную трубку на рычаг.