Трудные люди - стр. 4
Рахель. Зачем тебе нужно унизить меня?
Саймон(не обращая внимания на ее слова). Кончено со студентами-медиками, все! Пришло время сосватать тебя как положено! Выдать замуж как царскую дочь! (Через минуту, тихо.) Ну, почему ты не кричишь как обычно: «Убирайся к черту? Что ты лезешь не в свои дела? Что с того, что ты мой брат? Позаботься прежде о себе? Захочу, прыгну с крыши и тебя не спрошусь? У меня такой же точно английский паспорт, как и у тебя? И кто тебе сказал, что я нуждаюсь в муже?» Почему ты не говоришь всего этого и в десять раз больше, а?
Стук в дверь, входит Бени с парой женских туфель в руках.
А, второй раз! Человек стучится и входит! А зачем, собственно, вы стучитесь?
Рахель(обращаясь к Бени). Мои туфли! Мои старые туфли! А я-то их искала. Большое спасибо, господин Альтер.
Саймон. А, я понимаю! Он взял их, чтобы тайком починить. Грозный и непримиримый анархист, творящий втайне добрые дела – что за идиллия!
Бени сует туфли Саймону в руки и выходит.
Иди, взгляни. Взялся чинить и бросил! Снял каблуки, а новых не приставил. Испортил окончательно и бесповоротно!
Рахель. Это не имеет значения, они все равно были старые.
Саймон. Нет! Он обязан возместить ущерб. Пусть купит новую пару! И имей в виду – если ты не потребуешь, я скажу ему сам!
Рахель(тихо). Я тут живу. Он хозяин квартиры.
Саймон. Ах, вот как!
Рахель. Я должна ему деньги за три месяца, а он молчит. Хотя он нуждается в деньгах, я знаю. Может быть, даже больше, чем я. И потом, когда тебя не было, я простудилась и заболела, а он приносил мне еду.
За стеной раздается прерывистый неуверенный звук рога.
Саймон(подчеркнуто тихо). До чего трогательно! Радость нищих! Мир, полный милосердия! Сердце трепещет! Когда у меня вот так вот трепещет сердце – когда я чую запах этого милосердия… (Переходит внезапно на крик.) Мне кровь бросается в голову! Поняла?! Я упрячу тебя замуж! Упрячу, не сомневайся! И ты примешь это с покорностью, ты примешь с покорностью все, что этот милосердный мир опрокинет тебе на голову, ты больше не будешь мне тут орать: «По какому праву?!» По такому праву, что мне надоела твоя опущенная голова, твои нежные глаза, полные слез, и твои чашечки чаю! А главное, твои журналы – медицинские журналы! Два студента-медика! Четырнадцать лет медицинской премудрости! И она все еще продолжает выписывать журналы! Баста! Кончено! Мне надоело смотреть, как ты жмешься на улице к стенам! Ты должна ехать в карете, запряженной шестеркой лошадей, поняла? (Усаживаясь.) Ну, скажи же что-нибудь!
Рахель. Я уже сказала, но ты не обратил внимания.