Тройной полярный сюжет - стр. 37
В свитере, болотных сапогах он превратился сразу в видного парня, каким и был когда-то, во времена соревнований и тренировок.
Продавщица выплыла на крыльцо.
– Приезжий. Непьющий. И, наверное, холостой, – определила она.
– Точно, – ответил Сашка.
Продавщица неторопливо с головы до ног осмотрела его оценивающим женским взглядом. Сашка встретился с ней глазами, усмехнулся.
– И красивый какой, – заключила продавщица.
Она ушла и тут же вернулась:
– Держи!
– Что это?
– Дефицит. Штормовка на молнии. И брюки из непромокаемой ткани. Размер твой.
Сашка посмотрел на этикетку. Отсчитал деньги.
– При магазине живу, – сказала вслед продавщица. – Заглядывай вечерком.
Сашка обернулся.
– Телевизор вместе посмотрим. – Продавщица засмеялась.
Сашка месил грязь. Улыбался.
Чёрный остроносый дощаник шёл вниз по реке. Был пасмурный день, ветер гнал по серой воде мелкую, но упорную волну, и берега были под стать этому дню – чёрные торфяные обрывы, поросшие мелкой сосной Приполярья.
На руле сидел бывалый мужик в полушубке, под полушубком ковбойка без пуговиц, всезнающий прищур узеньких глаз.
– Приезжий, – сказал мужик. – Тебя для чего ко мне посадили? Чтобы я плыл не один. Не отъединяйся.
Хватаясь за борта лодки, Сашка перебрался на корму. Мужик вытащил неизменный «Прибой», молча предложил Сашке. Закурили.
– Как зовут?
– Александр. Саша.
– Меня Василий. Васька Феникс – это и есть я. Феникс – это птица такая.
– Почему Феникс?
– Возникаю из пепла жизни. Судьба норовит обратить меня в пепел. Через судимости, алименты или статью сорок семь, пункт «г» КЗОТа. А я, обманув судьбу, возникаю.
Сашка усмехнулся.
Резкая стремнина подхватила лодку и понесла, прижимая к берегу. Мелькали торфяные берега, огромные завалы – груды стволов, нагромождённых весенним паводком. Неожиданно мотор зачихал и замолк. Васька Феникс неторопливо наклонился к мотору, почесал в затылке. Лодку разворачивало по течению и прибивало к берегу.
– Смотри, на завал несёт, – спокойно предупредил Сашка.
– Может, проскочим, – беспечно отозвался Феникс.
– Заводи!
Феникс глянул на стремительно приближавшийся завал и начал лихорадочно пинать заводной рычаг. Лицо его побелело. Сашка взял загребное весло, подошёл к борту лодки и стал отгребать, но было поздно. Со скрежетом, треском лодка трахнулась о завал, и тотчас струи воды ударили в днище и стали наклонять лодку, клокочущая струя запихивала её под нагромождения стволов. С обезьяньей ловкостью Феникс вспрыгнул на борт и стал хвататься за ослизлые брёвна. Сашка одной рукой сдёрнул его обратно и тут же упёрся вёслами в завал. Вздулись жилы на шее.