Тропа бабьих слез - стр. 5
– Ну, парень, ты и притомился сегодня! Горишь ведь, и не чуешь!…
Егор слепо посмотрел на старшего, отодвинулся дальше от костра, тяжело соображая от усталости, что творится вокруг. Росомаший аппетит принес быстрое насыщение. Сытый желудок требовал отдыха. Сейчас бы уснуть хоть на несколько часов. А остальное, гори синим пламенем!
Семен понимающе покачал головой, указал на колотые на снегу у костра нары:
– Давай, парень, ложись. До полуночи я караулить буду, а потом ты. Сможешь ли?
За полночь не спать – всегда тяжелее, это понятно. Однако, соглашаясь, Егор молча кивнул головой: смогу! Лишь бы сейчас уснуть, а потом будь что будет. Отвалившись на колотье, молодой охотник повернулся спиной к нодье[8], прикрыл колени кухлянкой, положил голову на котомку и тут же уснул, как в яму провалился.
Семен тяжело поднялся, сделал шаг, накрыл молодого товарища своей курткой, – пусть спит, сам такой был, – вернулся назад, налил в кружку чай и зябко передернул плечами. Холодно, да что поделать? Спящему одежда сейчас важнее. Самому можно у костра и так коротать.
Прилег Егор на доски, еще голову не положил, в пропасть упал. Полетел в черную яму, нет сил остановиться, за что-то зацепиться. Холодное равнодушие сковало сознание, будь что будет! Лишь бы телу было легко, приятно, никто не трогал. А бесконечный полет, благодать парящей души. Кажется, Егору, что так хорошо ему в жизни не было никогда.
Долго ли, коротко так было, в голове стало что-то проясниваться, радужные, разноцветные полоски заметались. Потом, как из тумана, стали вырисовываться отчетливые картины прошедшего дня. Вокруг горы, тайга, скалы, снег. Все это плавает, раскачивается из стороны в сторону. Он идет на лыжах по целику, а фокус зрения не может точно поймать картинку ясного изображения. Вот и носки камусных лыж из-под снега выскакивают, то правая, то левая. Равномерно так, с хрустом сухого снега, будто купец мерой пшено отсыпает. Егор сует купцу под нос обмороженный кулак: смотри, не обмани! А это и не купец вовсе, баба какая-то, вся в белом, негромко, но ласково зовет: «Пойдем, Егорушка, со мной! У нас хорошо!» Хочет Егор узнать, где это хорошо, да не может слова сказать, горло горчицей перехватило. А от женщины веет благодатью, добротой, нежностью: так хорошо на душе, будто на проталине подснежник увидел. Пошел Егор за бабой, дорога все в гору. Лыжи тяжелые. Да и не лыжи это, а еловые, сырые сутунки к ичигам привязаны, сил хватает ноги переставить. Несмотря на это, идет он быстро, белая женщина едва успевает дорогу показывать. Вокруг гольцы, хребты, тайга незнакомая, распадки, ни одной ровной полянки, все круче и круче. Хочет Егор остановить бабу: «Давай остановимся, отдохнем!» А та тихо смеется: «Что отдыхать-то? Пришли уж!..»