Тропа бабьих слез - стр. 7
Подскочил Егор на ноги, бросился на помощь старшему другу, затушил шапку, стал тормошить, будить, да все без толку. Спит Семен святым сном праведника, храпит открытым ртом, только борода трясется. Умаялся за тяжелые дни мужик, будить бесполезно. Завалил Егор Семена набок, на лыжи, подложил под голову тощую котомку, накрыл своей курткой. А в голове куражный сон так и не проходит. Грезится Егору золотой Бог, все заливается тихим, колокольным звоном.
Бросил Егор на лицо охапку холодного снега, наконец-то встрепенулся от дремы, прогнал прочь суровую напасть. Да только отступают золотые переливы, в ушах ручеек булькает. И вдруг Егор дрогнул телом, вконец пришел в себя, повернулся прыжком к непроглядной темени: обмет! Соболь!..
Взорвался Егор, как глухарь из лунки! В мгновение ока лыжи перед собой бросил, ноги в юксы пихнул, левой рукой лямки затягивает, правой факел схватил, бересты на огонь бросил. Закрепились ичиги на камусках, ярко пыхнул огонь, отбрасывая в глубь тайги пропитанный смолой свет. Егор уже на ногах, скользнул на лыжах на колокольные переливы: только бы не выпутался! Лишь бы успеть!..
Пока бежал Егор на колокольчики, два раза споткнулся о кочки, ткнулся носом в снег, да выдержал палку на вытянутой руке. Горит факел, далеко разбивая ночь. А вон там, под выворотнем[9], бьется, мечется, запутавшись в сплетенную мотню, черный клубок. Урчит озлобленный соболь, пытаясь освободиться из прочной путанки[10] на волю. Однако охотник оказался быстрее! Набросился Егор на аскыра коршуном, накинул на зверька холщовую мешковину, замотал драгоценную добычу в мешок, опутал со всех сторон плотными узлами: поймал!.. Теперь не вырвется!
Бьется в молодой груди горячее сердце. Радость удачи сушит горло, жжет пчелиным ядом щеки. Назад к костру Егор шагал медленно, с каждым шагом переживая триумф долгожданной победы. Вот он, дорогой, труднодоступный, желанный соболь в его руках! Небольшой, охристый, под цвет коры молодого кедра хищный зверек. Итог долгих ночевок у костра, километры трудных переходов по морозной тайге, потраченные силы, комковатая воля, липкое упорство!
Эх, поделиться бы сейчас пережитыми впечатлениями минутной борьбы, да не с кем. Спит Семен, свернувшись рыжим колонком на своих лыжах, ничего не слышит, храпит мордовскими напевами, как старый мерин в пригоне. Хотел Егор разбудить товарища, осчастливить доброй вестью, да пожалел. Отдыхай, Семен, набирайся сил! Долгая ночь не скажет, что знает утро.
Присел Егор на свое место, уложил соболя в котомку, до утра, подживил огонь. Дело сделано, можно и самому спать лечь, да не спится. Разве можно спать с такой добычей? Да и мысли разные в голову лезут. Как некстати, с памятью вернулся недавний сон. Махнуть бы на него рукой, да нельзя. Нечасто охотники в тайге со снежными бабами хоровод водят. К чему бы это все?