Трофей узурпатора - стр. 37
Отшельник горестно усмехнулся:
– Ты вроде не глуп, Алер, а очевидного не видишь, – произнёс он.
– О чём вы? – напрягся я. Дурное предчувствие забарабанило внутри. А оно меня никогда не обманывало.
– О жене твоей, владетель. О Лаверн Льемской. Она и есть главная крыса.
Сжал рукоять кинжала, что всегда ношу на поясе – никому не позволю оскорблять мою лайдори.
– Влюбился? – хмыкнул старик. – Поплыл! Слабак! Какой ты правитель после этого? Грозный узурпатор… Ага, как же! Подкаблучник!
Меня передёрнуло.
– Вы забываетесь, – прорычал. – Даже ваш возраст не даёт вам права унижать мою жену и меня.
Старик покачал головой:
– Я и не унижаю. Предупредить хочу. А ты сам решай, как быть. Жена твоя – тёмная. Льем, можно сказать, колыбель тёмных. Из этой проклятой страны чернота расползлась по всему свету. Здесь рождались самые жуткие заклинания и создались мрачные артефакты. Льем коварен. Но вдвойне коварны льемские женщины. Они в совершенстве владеют наукой тёмного обольщения. Да так ловки, что жертва сама идёт в их сети! Скажи, она уже заманивала тебя на поляны райгета?
Кивнул, похолодев внутри. Неужели всё – её страстность, её забота, её нежность, – было фальшью? Продуманной игрой?
Ведь если окинуть взглядом наши непродолжительные отношения, то не слишком ли быстро я перешёл из уродливого захватчика в желанного возлюбленного?
– Райгет дурманит, лишает рассудка и силы воли. Подчиняет. Это – мерзкий цветок. Тёмные зовут его цветком любви, только вот они не ведают этого чувства. Лишь похоть движет ими. Удовлетворение потребностей. Не более.
Тряхнул головой: голос старика стал звучать, как сквозь вату, а сам его силуэт – расплываться и сыпаться… Веки тяжелели и слипались.
– Сейчас ты уснёшь, владетель, – проговорил старец, поднимаясь, и направляя на меня свой посох, – и сон, который увидишь ныне, будет вещим. Он покажет тебе сокрытое, высветит ранее незаметное. Ты узришь, как крыса-измена точит твоё сердце… Спи, Алер, и сновидь свою судьбу…
Я не понял, когда он ушёл и ушёл ли? Или продолжал стоять, направляя на меня посох. Реальность качнулась, как полог на входе в мой шатёр, колеблемый невесть откуда взявшимся ветром.
И я заснул, где сидел…
Сон, что пришёл ко мне, был откровенен и страшен. Я видел тьму. Она ползла по улицам Льема, взбиралась на остроконечные крыши его домов, растекалась по каменным изразцам. Настоянная, маслянистая, густая. Она жирно поблёскивала, как кровь. Бежала в сторону королевского дворца, брала его в кольцо, тянула щупальца внутрь…
Я шёл за ней и марал подошвы, оставляя чёрные следы – ложь, наговоры, клевету… И мой свет не в силах был справиться с этим. Там, во тьме, звучал смех – чистый, серебристый, манящий… Я шёл на него, как на ориентир.