Трофей узурпатора - стр. 18

В глазах Гурго появилось то, что можно было расценить как благоговение. Очень осторожно он взял мою руку, поднёс к губам, а потом проговорил с затаённым восторгом:

– Вы столь же умны, сколь и прекрасны, моя королева.

Куда девался вчерашний, уверенный в себе и дерзкий воин, который целовал, не спрашивая?

Я чувствовала в Гурго ту же нервозность, что и на свадьбе. Но другую, чем пародия в исполнении Демиана. Муж волновался по-настоящему, как будто ощущал, что неприятен мне и не знал, что с этим делать.

Только вот… я тоже не знала. Неприятен ли он мне или нет?

Чтобы увести разговор в более мирное русло, я робко поинтересовалась:

– Гурго, вы не станете возражать, если я… немного помогу вам с бумагами?

Отец очень любил меня, но, как все мужчины в нашей стране, полагал, что женщине – не место в политике. И если и пускал меня сюда, в свой кабинет, то для разговоров об очередном женихе. Правда, они неизменно сопровождались беседой о политическом и экономическом положении в государстве претендента, но на этом всё и ограничивалось. Короновав меня, дядя тоже не спешил допустить до важных дел. Теперь я во власти мужа, и он вправе не допускать меня к подобным делам.

Но Гурго удивил меня тем, что прижал мою ладонь к сердцу – оно у него колотилось просто бешено – и робко спросил:

– Вы, правда, хотите мне помочь, Лаверн?

– Д-да, – его волнение передалось и мне, – если вы позволите. В Льеме женщине ничего делать в кабинете мужчины. Её место в спальне и в детской.

– Значит, будем менять закостенелые устои, – с улыбкой отозвался Гурго, – я с благодарностью приму вашу помощь, моя королева. Тем более, вы единственный человек в Льеме, кому я могу доверять.

Слышать это было невероятно приятно.

И я занялась бумажной работой. Да уж, дядюшка, судя по всему, не очень-то интересовался государственными делами. Некоторые письма и донесения датировались ещё временем смерти моего отца.

Я раскладывала документы по стопочкам, делая пометки на общем, потому что льемского в должном объёме Гурго тоже не знал. Он слушал меня, как внимательный ученик, кивал, пристально осматривал ту или иную бумажку, прежде чем положить в нужную папку. И я поняла – он запоминал хотя бы внешний вид, чтобы по кратким пометам, которые я прилагала, восстановить суть документа.

Когда мы закончили, у меня болели пальцы – никогда раньше не приходилось столько писать.

– Чтобы я без вас делал, Лаверн, – с благодарностью проговорил Гурго, достал платок и вытер мои, измазанные чернилами пальцы. А потом – перецеловал каждый.

Ко мне вернулась напряжённость, и я осторожно отняла руку.