Трофей для жестокого - стр. 25
Расслабиться? Он это серьёзно? Что он задумал? Что собирается делать дальше?
Огромная мужская ладонь сжала сначала одну мою грудь, а затем другую, будто пробуя её на упругость и вес. Сейчас моя троечка выглядела просто крошечной в его огромной лапе. Облизнув пальцы, Мирон принялся теребить ими мои соски, а затем подул на них. Я прикусила губу, чувствуя, как вершинки грудей начало щипать от этой экзекуции. Мой палач делал это неторопливо, будто он кот, который играет с замученной до смерти мышью. Он не забыл, что его девица в ванной ждёт? Это его невеста, наверное? Странно, что она позволяет Мирону развлекаться с другими девушками. Похоже, они оба извращенцы. Они друг друга стоят.
Моё дыхание стало прерывистым, и я вдруг поняла, что перестала дрожать, начав согреваться. Это неудивительно, от Мирона несло жаром, как от печки. И воняло чем-то отвратительным. Я не могла понять чем, потому что прежде мне этот запах не встречался, но от него всё внутри меня переворачивалось, то в одну сторону, то в другую.
Меж тем Мирон двигался дальше, продолжив осквернять моё девственное тело. Горячая ладонь легла на мой живот, заставив меня снова сжаться в комок. Покружив вокруг пупка, она властно легла на мою промежность поверх трусиков и слегка сжала её. Затем Руслан принялся обводить пальцем рисунки на моём белье.
Нравятся цветочки? Цветовод сраный!
Большего я не вынесу! Я сейчас умру!
От стыда меня бросило в жар. Лицо, уши и даже грудь просто полыхали!
– Снимай трусы! – потребовал Руслан, убрав от меня руку.
Только не реветь! – приказала я самой себе, схватившись за резинку белья дрожащими руками.
Согнув ноги в коленях, я стянула трусики. Они показались мне неприятно мокрыми, когда я сжала их в руке. Неужели я описалась от страха?
Всё. Теперь я совсем голая.
И грязная.
– Умница, девочка! – похвалил меня Руслан, потрепав по щеке, как собачку. – Теперь раздвинь ножки!
Не в силах больше совладать с реальностью, я зажмурилась и развела колени в стороны. Прохладный воздух неприятно обжёг мои складочки и внутреннюю поверхность бёдер.
– Шире, Ульяна! – раздался над моим ухом очередной приказ, и мои ноги разъехались на максимум. – Ещё, куколка! – остался недовольным Мирон.
Какой стыд! Какой позор! Как мне жить теперь с этим?
– Вот так, моя сладкая! – хмыкнул Мирон.
Когда он коснулся волосиков на моём лобке, я уже не могла сопротивляться даже внутренне. В моей душе что-то сломалось под натиском Мирона. Наверное, это к лучшему, потому что во мне начала шириться какая-то безучастность к происходящему, и стало немного легче.