Трое обреченных - стр. 3
– Моя фамилия Пантюшин, – жалобно представился мужичонка, – Николай Иванович…
– Надеюсь, не бомжуете? – строго спросил Максимов, перехватывая обращенный к початой бутылке взор.
– О, что вы, конечно, нет… – испугался мужичонка. – У меня квартира на левом берегу – немного тесная, но зато приватизированная… Я фотографом работаю… Заказики, знаете ли, случайные денежки… Свадьбы, похороны, первые звонки… гм, последние звонки… Могу и вам, если пожелаете, сделать групповое фото… Забесплатно, разумеется.
– Мы не фотогеничные, – ответила за всех Екатерина.
– Особенно по утрам, – добавил Вернер.
– А сюда вас привело… – изобразил многозначительное многоточие Максимов. Фразу о конце трудового дня он уже приготовил к озвучиванию, но решил на всякий случай подержать за зубами.
– Дела сердечные, – глядя, как картинно берется посетитель за сердце, предположил Лохматов.
– Сердечно-сосудистые, – поправила Екатерина. – Уж поверьте мне как бывалому медику.
Посетитель, казалось, не слышал, о чем шепчутся сотрудники. А может, слышал, но не реагировал. Он отнял трясущуюся руку от сердца, добыл из картонной папки несвежую газету «Московский комсомолец» и бросил перед Максимовым на ворох бумаг.
– Вы обязательно должны найти эту женщину… – забубнил он с визгливыми нотками, шныряя по сторонам воспаленными глазами. – Это не женщина, это исчадие ада… – Правая рука непроизвольным молитвенным жестом вознеслась к потолку. – Эта женщина меня преследует уже три дня… Она идет за мной по пятам, умело маскируясь, и смотрит на меня, смотрит… Она желает свести меня с ума, я знаю!.. – При этом мужичок осклабился перекошенной дрожащей улыбочкой и погрозил Максимову пальчиком. – Но она меня не проведет, я хитрый, я всегда ношу с собой фотоаппарат, я снял ее, она испугалась, спряталась… Но я знал, что она опять появится, я знал… И она появилась! Я чувствовал, как она смотрит на меня, когда я выходил из дома… Я чувствовал ее взгляд, от него невозможно спрятаться…
– Ну отчего же, – пробормотал фонареющий от незнания Олежка. – Спрятаться можно от чего угодно, даже от старости.
– Это как? – оживилась Екатерина.
– А вы несмелый человек, батенька, – усмехнулся Максимов. – И косноязычие у вас какое-то поэтическое. Это не вы «Чевенгур» написали? Чем фотографировать женщину, могли бы подойти к ней, поговорить, в случае надобности вызвать полицию.
– Нет! – воскликнул в ужасе Пантюшин. – Разве вы не понимаете, что ей того и нужно? Уж она придумает, что сказать полиции!
Максимов перехватил скорбный взгляд Екатерины.
– Я не хочу с ней разговаривать! – гнал клиническую чушь Пантюшин. – Я не хочу о ней ничего знать, кроме того, где ее можно найти! Найдите ее адрес, прошу вас, умоляю, я заплачу, у меня есть деньги – целых десять тысяч рублей… нет, уже девять – ничего не жалко… Заклинаю вас, откопайте ее адрес, осталось всего четыре дня…