Триум - стр. 56

Я замолчал.

Никому не рассказывал этого. Ну, разве что Маша знала. И мамка.

Камиль вздохнул, а я улыбнулся:

— Ну, всё считай, психологический сеанс отработан. Давай, не чокаясь.

У меня пиво заканчивалось, и я ушёл в дом, Каму тоже прихватил. Когда я вернулся, он всё так же курил. Снова надо было поворочать мясо.

Пока я с ним разбирался, Кам сказал:

— Я очень ценю то, что ты поделился со мной своей утратой.

— Да ну, какая утрата, — отбрехался я. — Мы про друзей говорили. Вот Димон мне был друг. Но больше же такого друга не будет. Вот это я к тому.

— Я тоже потерял друга, — произнёс Камиль.

— Реально?

— Да.

— Расскажешь?

Некоторое время он молчал. Даже если б не сказал ничего, я б понял. Сам я чё-то распизделся, это всё пиво. И хандра осеняя. Димон как раз осенью ушёл.

— Это был школьный друг, — всё-таки заговори Кам. — Чудной был немного. Холерического типа. Романтик, поэт. Мы с первого класса дружили. Сошлись на том, что сидели за одной партой. Потом вместе в секцию каратэ ходили. Тогда это модно было. Ну, вот. В десятом классе он влюбился в одну девочку. Обычная такая неразделённая любовь. Он всё страдал, страдал. Это сейчас я понимаю, что у него скорее всего депрессия была. Депрессия у подростков — нередкая вещь. Просто тогда я этого не понимал. Да и никто не понимал. А потом он всё-таки решился этой девочке признаться во всём. По моему совету. А она ему отказала. Он пошёл и скинулся с крыши.

— Насмерть? — зачем-то уточнил я.

— Насмерть. С девятого этажа.

Я немного подумал и решил:

— А давай водки?

— Отличный план, — улыбнулся Кам.

Водка пошла идеально. Особенно под шашлычки. Я в этом прям спец-пиздец. Сам готовить люблю. Мясо — особенно. Вообще, не женское это дело — мясо. Салатики там, бутербродики — пожалуйста. А мясо, вот настоящее такое сочное, крутое мясо — это по мужской части.

Кам тоже оценил мои старания. Сказал, сто лет ничего подобного не ел. Конечно, кто ж ему приготовит. Не Алиса же. Алиса… Да ладно, чё ей готовить. У ней там маникюры-шмадикюры и прочее. Такую надо любить во всех позах и рисовать. Тоже во всех позах. В ней, помимо красоты, другое тоже есть. Такое, что прям за душу берёт крюком под самые яйца.

Мне всё хотелось спросить у Кама, как она поживает, но так не по-пацански делать. Мы ж почти побратались. У меня тоже ведь была своя «Алиса», и под водку я, бывало, поминал и её.

— Слушай, раз у нас такой вечер откровений, — сказал я, чуя, что градус выпитого стремиться к чудесной отметке полного неадеквата, — я тебе хочу ещё кой-чё рассказать.

— Рассказывай, — кивнул Кам и схватился за бутылку, чтоб не уронить планку возникшего доверия.