Триум - стр. 55

Закурив, Камиль улыбнулся:

— А я думал, у всех, кроме тебя.

— В смысле?

— Ты общительный, экстраверт, наверняка у тебя полно знакомств, и новых, и старых.

— Полно, так и есть. Но другом я никого не могу назвать. Не в плане, что ты мне не друг. Просто… как сказать… Ну, это другое, понимаешь? Друзей не может быть много. И вообще, считаю, такой человек один за всю жизнь может быть.

— И у тебя такой был?

Я чуть раздул угли, поровнял мясные рядочки. Потом сел на место.

Мне не хотелось говорить. И хотелось. Чувство такое… неопределённое. Проникся я как-то к Камилю. Не потому, что он весь из себя умный психолог, а потому что нет в нём лишнего пафоса. Приличный человек. Может, мне самому когда-то хотелось быть таким приличным, просто у меня шанса не выпало.

Не знаю, зачем я стал рассказывать. Просто стал рассказывать.

— Я сам-то не отсюда. В маленьком городе вырос, да деревня почти. Мать с отцом до сих пор там живут. Хотел их прямо сюда перевезти, прям на эту дачу, а они ни в какую. Говорят, им там хорошо. А мне там что-то не было особо хорошо. Я всё порывался в большую жизнь. Ну, и там, в родном городишке, конечно, своя братия была. Там у меня был кореш, сосед. Димон. Вместе росли, вместе хулиганили. Пацаны, чё с нас взять… Хороший он был парень, добрый. Я ему всё говорил: «Давай вместе в Москву уедем». Вместе-то легче. Я на врача очень хотел учиться. Но какой там? Ни связей, ничего. Да и не гений. В училище поступил. Ну, а Димон там остался. У него отца не было, говорил, за матерью надо присматривать. В общем, я тут, он там. Общались, дай бог, раз в год. Но Димон такой человек был, к нему когда ни приди — он всегда рад. А потом у него болячку какую-то нашли. С костями. Я говорю: «Ты езжай сюда, подлечат». Я, конечно, недолго уговаривал, не думал, что всё так серьёзно. Даже, кажется, не вслушивался особо. У всех же своя жизнь. Он сначала говорил, прихрамывает. А потом… позвонил мне как-то вечером, почти ночью. Думаю, ну, чё он звонит, случилось, наверное, что-то. Уже двенадцатый, наверное, час был. Я говорю: «Я щас приеду, прям щас приеду, Димон», а он говорит: «Ты не езжай никуда, просто поговори со мной и всё». И всё. До утра говорили. Детство вспоминали. Как лягушек ловили, как яблоки воровали, как с дивана прыгали — парашютистов изображали. Как подрались из-за девчонки. Как я одного дебила чуть не порешал за то, что Димона обидел. Как курили тайком. Как порнушные картинки друг другу показывали. Из газет. Тогда газеты такие были, чисто порнуха. Я говорю: «Димон, я же помогу, я же сделаю… Здесь врачи-грачи. Медицина лучше», а он говорит: «Нет, Тём, поздно». Ноги отказали. Я потом к матери: «Шо ж ты мне не сказала?», а она говорит: «У тебя ж своя жизнь». Да просто ноги отказали. Прям нахуй. Защемление или чё. Проговорили всю ночь. А он утром таблеток выпил, всех, что нашёл. Я звоню, а он всё уже.