Триум - стр. 31
— Вечером? Валеева тренирую.
— Это который Камиль?
— Угу.
Наконец-то, зелёный. Хоть бы на парковке место было.
— А вы с ним дружите, да?
— С кем?
— С Камилем.
— Ну, да. Дружим.
— А ты не знаешь случайно, он женат?
— Не, не знаю.
О! Отлично! Как раз мне местечко! Тютелька в тютельку. Ещё можно будет поворчать на Большова, если тот сам опоздает.
— Ты не с ним ли в отпуск собираешься?
— С кем?
Я сосредоточился на зеркалах, паркуясь задом. Ещё чуть-чуть, ещё… Идеально. Пора лететь в тренерскую.
Пока мы с Ксюхой преодолевали ступеньки, она не прекращала меня допекать:
— Слушай, я понимаю, что ты спешишь. Но у меня первая тренировка только через час. Так что ты мог бы ответить…
— Ты насчёт обеда? — припомнил я. — Всё-таки организуем обеденный перепих?
— Нет, я предлагаю встретиться после всех твоих индивидуалок.
— А, ну, посмотрим. Давай, счастливо. Хорошего дня.
И я исчез за дверями мужского отсека тренерской.
Фух… Что-то Ксюха разболталась сегодня. Не к добру это. И к чему она всё про этот отпуск талдычила? Похоже, и с ней придётся завязать.
Мне драматизму в жизни по самый кадык хватило. Так что я больше не собираюсь добровольно запрыгивать ногами в жир. Отмучился и ладно. Я так, собственно, и пришёл в спорт. Подумал, либо спорт, либо сопьюсь. Так что выбрал протеиновый запой. Если б я признался в этом повороте Каму, он бы, наверное, до потолка подпрыгнул с воплями: «А я же говорил!». Только я ему такого удовольствия не предоставлю. Хватит уже того, что я ему своё порчество выдал на обозрение. «Порчество» — это мой личный перл. Прикольно же звучит, да? Типа «порно» и «творчество» — получается порчество.
— Артемий Григорьевич, ай-ай-ай! — покачал головой Большов, как только я переступил порог зала. — Я уже пять минут тебя жду. Нехорошо, товарищ, нехорошо.
«Тамбовский волк тебе товарищ», — так и хотелось огрызнуться, но с клиентами так не положено общаться.
Виталий Николаевич Большов — крупный мужик не только фамилией. В нём ещё полтора центнера весу и туго набитый кошелёк. Так что мучиться нам вместе ещё до-о-олго. К тому же я всегда могу на нём оторваться, когда он опять заноет: «Не могу я больше, Артемий. Хоть режь меня!».
— Ещё подход.
— Сжалься!
— Мож, ты хочешь к девочкам на прыгалки пойти? Так давай. Как раз через полчаса у Ксении Свиридовой шейпинг начинается. Дуй. Толку ноль, зато хоть попотеешь не хуже сауны.
— Ладно, Артемий, — проскрежетал Большов. — Ты обещал из меня человека сделать, так делай. И побыстрее.
— Тогда ещё подход.
Виталий Николаевич нехотя потянулся за брошенным на пол гантелями. Вертикальный жим на дельты сидя — пустяковое упражнение, никто вообще не жалуется, кроме этого борова.