Тришестое. Василиса Царевна - стр. 23
– Что? Где? Кого? – всполошились те, вскакивая со своих мест. – Никак пожар? Где пожар? Пожа-ар!!!
– Да какой там пожар. Ванька то, не видите, что ль? – зевнул рассудительный боярин Семен, махнув рукой.
Царь Антип, кряхтя, нагнулся, подобрал с полу оброненный посох, выпрямился, перебирая по нему руками, вернулся на трон. Зевнул широко.
В зале было светло. Утреннее солнце весело играло пылинками, кружащими в воздухе, обращая их в диковинные искорки. Заливались трелями птицы. Во дворе голосил голодный скот, требуя корму, горланили куры, надрывно завывал кот. Кто-то с кем-то ругался, но кто и из-за чего – поди разберись. Да и царское ли то дело во всякие дрязги холопские встревать.
Царь Антип отер сонное лицо ладонью, поежился, поплотнее запахивая халат, и уставился на застывшего у дверей Ивана Царевича с тяжким грузом на плечах.
– Чего это с ним? – недовольно спросил царь.
– Вы, отец, этого дуралея больше за мной не посылайте, – мрачно заметил Иван Царевич, опуская на пол боярина. Затем вытащил из подмышки боярскую шапку, выколотил об колено и водрузил на затылок лежащего ничком боярина Филимона. Пригляделся, чуть сдвинул, выровняв, и кивнул сам себе – сойдет, мол.
– А чего так? – подивился царь Антип. – Чего случилось-то?
– Этот дуралей звать-кликать меня зачал. Ну, я из клозета-то и ответил ему в шутку, мол, неча так голосить, а то утопну еще. А он решил, будто я в колодец провалился.
– И? – Царь недоуменно моргнул.
– В колодец полез. Спасать меня. Насилу вытащил, ужо пузыри пущать начал.
– А чего у него шишак-то на лбу? – повнимательнее пригляделся к боярину Филимону царь Антип.
– Так энто, того, ведром его малость приложило, – поправил шапку Иван Царевич, заслоняя собой боярина Филимона.
– Ах ты, душегуб проклятый! Да кто же так людёв из колодцев-то вынимает, ась?
– А чего?
– Веревочку ему надоть было спустить!
– Так я и спустил!
– С ведром?
– А чего?
– Ох, остолоп! – хлопнул царь Антип ладонью по лбу. – Жив-то хоть Филька али как?
– А чего ему сделается-то? – пожал плечами Иван Царевич. Очень уж сильно обидные слова царя-батюшки за душу его зацепили. Ведь как лучше хотел, человека спас. – Оклемается, чай, не впервой.
– Энто как? – насторожился царь-батюшка.
– А очень просто: он уж дважды чуть не утоп по хмельному-то делу, – охотно пояснил царю Семен Потапыч, опередив Ивана Царевича. – А покамест спасали, в единый раз веслом по башке получил, а в другой – мосток сложился да и рухнул на него вместе со всей челядью, что боярина из воды вынимала.
– То-то я гляжу, странный он какой-то, – покосился царь-батюшка на завозившегося на полу боярина Филимона, – словно с башкой у него чего так. Значит, отойдет, говоришь?