Тринадцатая - стр. 11

Новенькая с живейшим интересом схватила банку.

– Живой кузнечик! Он стоит того, чтобы хорошенько рассмотреть его со всех сторон!

Она осторожно развернула бумагу и заглянула в банку.

– Тише, ради Бога, тише! – закричали девочки. – Он же улетит!..

– Он улетит!.. – вторил им Слава.

– Гав! Гав! Гав! – подтвердил на своем собачьем языке Жучок.

– Да где же он, твой кузнечик? Банка-то пустая!.. – разочарованно протянула новенькая.

Четырнадцать детских голов и одна собачья окружили банку.

Она и на самом деле оказалась пустой. В ней не было никакого кузнечика. Решительно ничего там не было.

– Господа! – воскликнул Слава. – Он или улетел, или его съел Жучок. Жучок, ну-ка, открой рот! – тут же приказал он дружку тоном начальника.

Обиженный Жучок предпочел с оскорбленным видом отойти прочь, нежели открывать рот. Его собачье самолюбие не допускало таких обидных подозрений.

– Ай-ай-ай!.. И незабудок нет, и земляники тоже! – неожиданно вскричала Люся.

Действительно, ни земляники, собранной в лесу Олей, ни незабудок, нарванных всеми детьми вместе, не оказалось около пня, на котором сидела Кодя. Зато на их месте стояла Болтушка и с глупым, но весьма самодовольным видом поглядывала на детей.

– Ах, какая чудесная! – воскликнула Кодя и с размаху обняла овечку.

Болтушке, однако, вовсе не понравилась эта «нежность». Испуганным прыжком она отскочила от Коди и с места в карьер кинулась в чащу.

– Что? Удираешь? Как бы не так! – весело закричала новенькая и, мгновенно вскочив с пня, стремительно помчалась за Болтушкой.

– Я тебя поймаю! Сейчас поймаю! Вот увидишь, глупышка! – смеясь, кричала девочка, продолжая во весь дух мчаться за овечкой.

За Кодей, в свою очередь, заливисто лая, помчался Жучок, не имевший достаточной силы воли, чтобы удержаться на месте при виде бегущих детей.

За Жучком кинулся Слава с отчаянным криком:

– Назад! Назад! Тубо[1], Жучок! Разбойник ты этакий! Тубо, тебе говорят!

И все четверо скрылись в ближайших кустах.

– Какая странная девочка! – задумчиво промолвила Валерия Сергеевна, глядя вслед Коде.

– Весьма, весьма, – поддакнула Анна Васильевна. – Судя по ее первым поступкам, отчаянная шалунья, но, во всяком случае, очень веселая девчушка, живая, бойкая, смелая…

Марья Андреевна тихо покачала головой:

– Боюсь только, не причинила бы она слишком много хлопот нашему тихому Убежищу своей буйной натурой…

Няня Ненилушка, поправив очки, сползшие на нос, ворчливо добавила:

– Поздравляю вас, государыньки мои! Какого башибузука к нам прислали! Сорвиголова прямо! Я бы ее ни за что здесь не оставила!