Трилогия. Контракт на два дня. Книга третья. Ударные пятилетки - стр. 16

Метрдотель повёл их в зал к уже накрытому столику. Увидев цветы, Илона очень обрадовалась и прильнула к букету, вдыхая волшебный аромат роз.

– Спасибо, Стас! – тихо сказала она.

– Möchten Sie Wein?2 – осведомился метрдотель.

– Ja, gerne. Bringen Sie bitte in einer halben Stunde das warme Gericht3, – попросил его Стас.

– Kein Problem, ich mach das! Schönen Abend noch!4 – ответил метрдотель, наполнил бокалы вином и испарился.

– Выпьем за наш праздник! – предложил Стас.

– Выпьем за нас! – поддержала его Илона.

Они чокнулись с хрустальным звоном и пригубили терпкое красное итальянское вино. Икра в Германии уже появилась, но предназначалась пока не всем. Стас себя ко всем не относил и поэтому заказал на закуску чёрную икру, привезённую с Каспия, она таяла во рту.

– Говорят, что в России икру едят ложками. Это правда? – поинтересовалась Илона.

– Отчасти. Кто-то всегда ел ложками, а кто-то ни разу в жизни не пробовал, – ответил Стас, доедая бутерброд.

– Ты выглядишь уставшим, – заметила она.

– Последний месяц был трудным. Но сейчас всё вроде наладилось. Давай съездим на Рождество в Цюрих. Я возьму служебный автомобиль. По дороге остановимся у Боденского озера, погуляем, – предложил он.

– Согласна! Ты уверен, что тебя отпустят?

– Надеюсь. Попробую договориться с Москвой. До нового года трибунал заседать не планирует, все подсудимые останутся сидеть в камерах и гулять во дворе тюрьмы, поэтому транспортировки не предвидится. Думаю, что с этим справится мой заместитель, он толковый парень. А тебя отпустят? Твои подопечные ведь могут захворать?

– Кому суждено быть повешенным, тот не утонет в Дунае, – ответила она венгерской поговоркой.

На небольшую сцену вышел одноногий аккордеонист на костылях. Сел на стул и, положив их рядом с собой на пол, начал наигрывать баварские мелодии. Зал сразу же наполнился прекрасными звуками, и казалось, что стало уютнее и теплее. Это был ещё юноша лет двадцати, очень красивый, белокурый и голубоглазый, в сером военном мундире со срезанными погонами и нашивками. Скорее всего, играя в ресторане, он зарабатывал себе на хлеб, а другой одежды, кроме этого мундира, не имел.

Стас задумчиво смотрел на искалеченного немецкого юношу-музыканта и пытался найти для себя рациональное объяснение тому, ради чего сильные мира сего убили и изувечили миллионы ни в чём не повинных людей. Никакого логического оправдания этому не находилось. Последний месяц он каждый день общался с виновниками этой страшной трагедии, сидевшими у него в тюремных камерах, и слышал от них какой-то нездоровый бред. Притом, что психиатры всех их признали вменяемыми, да и на процессе они выступали вроде бы адекватно. Изворачивались, прижатые к стенке неоспоримыми фактами и свидетельствами, да пытались свалить вину либо на начальство, либо на исполнителей.