Триггер - стр. 33
Он молчит пару минут. Крутится на стуле вправо и влево, сложив руки на коленях домиком. На меня не смотрит, а вот я - вынужден следить за каждой эмоцией, написанной на лице Персидского.
- К тебе у меня претензий никаких, если только ты границ не переходишь.
- Границ? - Теперь уже и я отвечаю ухмылкой. - В отношении кого?
- Илюх, ты ведь парень умный. Не зря я тебя сделал заместителем своим. Не заставляй меня об этом пожалеть.
Он поднимается из-за стола и подходит к стеллажу, откуда выуживает стопку папок. Кладёт их передо мной. Не нравятся мне ни эти полутона, ни намёки его, которые красноречивее и прямее любых слов говорят о том, что мне сделано предупреждение. И послать хочется Персидского, от души так, чтобы шёл на х*й со своими задвигонами.
- Вот несколько дел, у меня руки до них никак не дойдут. Кое-какими собирался лично заняться, но думаю, ты справишься не хуже.
- На мне сейчас Самойловы и проверка у Кудашова.
- Ты реально? У Самойловых там всё беспросветно. Не трать на неё время. Я думал, ты уже везде побывал и закроешь дело.
- Она платит деньги. Точно так же, как и другие клиенты. И я, следовательно, буду заниматься её делом точно в таком же объёме.
- А я против? Занимайся. И вот этими займись тоже.
Он отворачивается к окну, засовывает руки в карманы брюк, давая понять, что разговор окончен. А я выхожу из кабинета Персидского, унося с собой кипу папок и нехорошее предчувствие.
Значит, решил нагрузить меня по полной. Отлично. Я всегда найду, как извернуться, если мне это понадобится.
9. Часть 1. Отрывок 9
Этот день, который мы проводим с Настей без необходимости нестись сломя голову на работу и в принципе смотреть на часы, какой-то совершенно особенный. Таких и не было никогда в моей жизни, даже когда мы просто гуляли рука об руку с Вадимом, юные, счастливые и беззаботные. Сейчас, когда малышка без умолку болтала, не забывая лакомиться шоколадно-сливочным мороженым, и когда бегала от клетки к клетке и восторженно охала и ахала, мне казалось, что никто и ничто не способно сравниться с этим восторгом, настоящим и искренним.
Сам же Персидский в этот момент мне представлялся кем-то настолько несущественным и неважным, что я удивлялась самой себе. Как я могла каких-то несколько дней назад считать, что моя жизнь кончена, если этот мужчина больше ей не принадлежит? Вот оно - настоящее счастье. В белоснежной панамке с цветами, купленной в одном из детских магазинов, бесконечно тараторящее и восхищающееся каждой несущественной мелочи.