Триггер - стр. 16
В его кабинете всё точно такое же, что и в последний раз, когда я здесь была. За исключением одного - на столе вместо моей фотографии стоит фото Майи. Вроде вполне банально до тошноты, да и ожидаемо, в принципе, но снова бьёт по нервам.
- Приехала, - говорю, пытаясь взять себя в руки.
Смотрю за тем, как Вадик садится за рабочий стол, указывает мне на кресло напротив кивком головы. Столько всего родного в этом человеке - в каждом жесте, в каждом движении. Даже когда понимаешь, что твой муж - скотина - никуда воспоминания о том, как он говорит, как улыбается, как задумчиво хмурится, не деваются. По крайней мере, у нормальных людей, которые неспособны поставить финальную точку одним росчерком на безразличной ко всему бумаге.
- Я получила твою… посылку. И у меня вопросы.
- Какие?
- Это… шутка такая, я надеюсь?
- Ты о бумагах? Никаких шуток. По закону я имею право на половину квартиры.
- Всё верно. И я готова тебе выплатить компенсацию.
- Мне не нужна компенсация. Мне нужно место, где я буду жить.
Эти слова снова - как удар по самому больному. Даже глаза закрываю, чтобы только не слышать, не слушать и не воспринимать. Глупо уточнять, с кем он собирается поселиться в нашей квартире. Всё и так яснее ясного.
- Как ты себе это представляешь? Мы что, будем жить втроём?
- На крайний случай. Если хочешь, определим право пользования квартирой.
Нет, это невыносимо. Вот это всё. И больно до сих пор, только теперь боль стала ещё объёмнее - притупилась, но стала больше. С ней можно существовать, и наверное, это самое страшное. Если боль непереносима - мозг просто отключает способность её воспринимать, а если вот так, как сейчас…
- Вадь… ну что ты делаешь, скажи? - Подаюсь к нему и пытаюсь поймать взгляд, который Вадим отводит. - Ведь это же наш с тобой дом. Наш. Даже если мы сейчас с тобой не вместе. И больше никогда не будем. Но там ведь всё твоё и моё.
Последнее, чего желала - выглядеть униженной перед Вадимом. Почему же сейчас чувствую себя именно так? Просящей? Почему простой человеческий разговор между близкими людьми вдруг превратился в унизительную мольбу с моей стороны?
- Ты права, Катя. Это квартира твоя и моя. И если ты это понимаешь тоже, то мы можем обойтись без суда.
- Я не об этом… Я о годах, которые мы там провели. Рядом. Только ты и я. Как ты себе представляешь жизнь там сейчас? Со мной и с… Майей?
- Люди так живут, ничего страшного. Когда мы утрясём финансовые вопросы и сможем купить что-то более приличное, я продам свою долю. Тебе, если ты ещё не передумаешь.
На его лице появляется улыбка. Наверное, дружелюбная, хотя мне она кажется уродливой, искажающей черты Вадима и превращающей их в подобие восковой маски. Она - как жестокая насмешка над той, кого он пытается добить и считает, что у него это отлично получилось сделать. И наверное, он прав.