Тридцать седьмой год. Повесть. Рассказы - стр. 17
5. Посёлок Новиково
Путь от Парабели до спецпосёлка занял шесть дней. Дорога пролегала по узкой лежнёвке, проложенной ещё до революции ссыльнопоселенцами царской России. Из-за весенней распутицы дороги вспухли от грязи. Две лошадёнки с трудом тащили телеги, загруженные топорами, лопатами и пилами. Третья лошадь тянула полупустую подводу с мешками, на которой сидела детвора. Люди на себе несли скудные припасы. Взрослые дети шли рядом с матерями, сосредоточенно шлёпая самодельной обувкой по грязным лужам. Оборванные, худые, они были похожи на маленьких старичков. Рядом с Александрой Андреевной вышагивали четверо старших, которым было от семи до десяти лет. Младшенькая Софья постоянно хныкала и просила есть. Шагавший рядом охранник со злостью кинул:
– Заткни своего буржуйского выкормыша, иначе на штык посажу.
Это было сказано таким равнодушным голосом, что Александра поняла, если малышку не унять, то он исполнит свою угрозу. Игнат взял её на руки и, как мог, успокоил. Младших удалось пристроить на телегу. Хозяин лошади, вольнонаёмный возчик примирительно спросил красноармейца:
– Что ты на них взъелся?
Солдат зло взглянул на колонну и сквозь зубы процедил:
– Буржуи недорезанные, меси тут грязь из-за них неизвестно сколько.
Софья, которая было затихла и, казалось спала, вдруг открыла глаза и тихо спросила возницу:
– Дядь, а буржуи —это такие нищие?
Мужик только горько усмехнулся.
У посёлка Новиково колоннам устроили перекличку. Первую колонну повернули к посёлку, а вторую погнали дальше, на Старицу.
Посёлок Новиково показался спецпереселенцам достигнутым раем. Женщины решили, что могут хоть как-то просушить одежду и согреть детей в невзрачных, низеньких избушках местных жителей. Но конвой повернул в сторону, и комендант велел строить жильё в километре от посёлка. Промёрзлая земля не позволила рыть землянки, у ослабевших в пути спецпереселенцев топоры выпадали из рук. Кое-как мужчины вырубали тонкие слеги, женщины их ошкуривали и ставили шалашом. При этом ребятня на них разложила лапник и сверху прикрыла дёрном. Внутри из таких же жердей соорудили нары, а женщины наковыряли на косогоре глины, и общими усилиями удалось соорудить подобие печи. Первые две ночи пришлось ночевать под открытым небом возле костров. Люди совсем ослабли, многие надсадно кашляли. Особенно тяжело было детям, которые постоянно хныкали и настолько ослабли от постоянного недоедания, что даже не просили есть, а неподвижно лежали, свернувшись калачиком. У Терентьевых внезапно слёг младший, Коленька. Он метался в жару, но помочь было нечем. Коленька скончался в первую же ночь. Игнат отнёс почти невесомое тельце к косогору и стал копать могилку. Земля поддавалась с трудом, лопата то и дело натыкалась на камни, но Игнат упорно копал. Утлубив яму, он уложил на дно свёрток и молча перекрестился. Взявшись снова за лопату и набросав холм, Игнат хотел помолиться, но молитвы не шли на ум. Закончив скорбное дело, он минуту постоял над холмиком и, не оглядываясь, зашагал к посёлку. Это было первое захоронение спецпосёлка Новиково. Александра Андреевна тогда не могла быть рядом. Она с трудом старалась согреть остальных детей, которые даже не поняли, что произошло. На третью ночь переселенцы перебрались в шалаши, и тут хлынул дождь. Хилая крыша не выдержала обложного ливня, и отовсюду сверху потекло.