Три версии нас - стр. 33
В январе Ева и Дэвид вернулись в Кембридж и поселились на Милл-роуд, в сырой, пропитанной кислым запахом квартире для семейных пар, которую предоставил им Королевский колледж. Ева пыталась навести там уют, сшив чехлы для подушек и заполнив книгами полки, но безуспешно: квартира оставалась темной, затхлой и холодной.
Большую часть зимы, которая тянется в этих краях бесконечно, Ева провела взаперти. Живот у нее рос, а Дэвид приходил домой все позже и позже – то со спектакля, то с читки пьесы, то с банкета. Она не могла найти работу. Вскоре после возвращения Ева зашла в книжный магазин и в пару кафе с вопросом, не найдется ли чего-нибудь на неполный день, но всякий раз владелец смотрел на нее и говорил:
– Не в вашем положении.
Тогда она попробовала писать. Сил вернуться к роману, начатому летом, не хватило – блокноты так и хранились под кроватью, – и Ева принялась за рассказы, один, потом другой, но обнаружила, что не может написать больше четырех абзацев. Она привыкала к своим персонажам, думала за них, представляла их внешность и манеру разговаривать и даже напоминала себе иногда, что они – не живые люди. И вдруг те перестали казаться ей подлинными; в них появилась какая-то мимолетность, бесплотность. Спустя несколько недель Ева оставила попытки угнаться за ними. Теперь ей оставалось только читать, слушать радио, изучать рецепты из книги Элизабет Дейвид, подаренной матерью (карбонад из баранины имел успех, картофельный гратен – в меньшей мере), и дожидаться родов.
Нет, она не искала Джима, изо всех сил старалась не думать о нем; но однажды он все-таки появился. Это случилось в марте, за несколько дней до ее двадцатилетия, Ева была в то время на шестом месяце. Она вышла в город, усилием воли заставила себя пройти по Кингс-Парейд мимо главного здания университета, где так и не получила диплом, полюбовалась игрой света на каменных стенах. У книжного магазина Хефферса Ева остановилась – соскучилась по новым книгам – и тут увидела Джима. Он открывал дверь, держа в руках бумажный пакет с парой томов внутри. На нем был тот же твидовый пиджак, тот же шарф. Ева затаила дыхание. Стояла не двигаясь, в надежде, что Джим ее не заметит, и в то же время ей мучительно хотелось, чтобы он оглянулся, уходя.
И Джим оглянулся. Сердце замерло, когда Ева увидела недоуменное выражение на его лице: как будто собирался улыбнуться, но передумал. Он ушел в сторону Сидней-стрит, а она все смотрела ему вслед, пока не потеряла из виду.
Ева видела Джима еще несколько раз – однажды тот проехал на велосипеде мимо их дома; и в следующем году на Маркет-плейс, куда пришла на выпускную церемонию Дэвида и стояла рядом с его родителями, держа Ребекку на руках. А потом Ева и Дэвид сложили вещи в коробки и перевезли их в Лондон, в пустующую квартиру в доме Эделстайнов. Ева отвергла идею о переезде в дом Кацев, заявив, что с ребенком ей понадобится помощь матери, и возразить на это было нечего. Шансов снова увидеть Джима у нее не осталось.