Три смуты на одну жизнь - стр. 2

Сын Николай возьми и скажи не по сценарию:

– Мама, давно собираюсь попросить тебя: за твоими плечами такая насыщенная жизнь, взяла бы да и описала её подробно.

Родственники подхватили:

– Напиши, ты ведь нам почти ничего не рассказывала.

Это верно, она считала, ни к чему знать детям лишнее. Много лет боялась навредить им прошлым: своим буржуазным происхождением, лагерным сроком, наличием родственников за границей. И внуков не посвящала в перипетии долгой жизни. Но ведь наступила гласность, перестройка. Слава Богу, все смуты в далёком прошлом, слава Богу, жизнь вошла в берега.

Она ещё не знала, что скорби её не кончились, судьба, подарившая светлое детство, не наделит спокойной старостью. Земная жизнь не будет заключена в красивые рамки: с одной стороны счастливое детство, а с другой – спокойная старость.

– Рассказать, конечно, есть о чём, – скажет за юбилейным столом, – да кому это надо?

– Нам! – дружно ответили дети-внуки.

– Хорошо, – пообещала Эльфрида Германовна, – подумаю.

Не сразу, ой как не сразу Эльфрида Германовна взялась исполнять наказ, лишь добавив к своим семидесяти пяти годам ещё семь, а к двум пережитым смутам ещё одну, сядет за воспоминания.

…Попадут ко мне эти пожелтевшие листочки А4 формата случайно (если есть что-то случайное в жизни) – воскресным днём затрезвонил телефон, в трубке зазвучит незнакомый голос, он назовётся Раисой Васильевной и спросит: не заинтересуют ли меня воспоминания человека, который прожил восемьдесят восемь лет и многое повидал?

Через неделю я держал в руках полтора десятка листочков, покрытых густым подслеповатым машинописным текстом. Когда-то давным-давно моя югославская печатная машинка, если краска на ленте порядком выбивалась, печатала аналогичным образом. Эти листочки легли в основу нижеследующей повести-монолога. Но прежде чем дать слово героини, скажу несколько слов о её происхождении.

Как это нередко со мной случается, сделаю зигзаг в повествовании. В самом конце восьмидесятых годов прошлого века попалась мне книжка, название не отложилось в памяти, возможно, – «Любовники Екатерины II». Это была сделанная на множительной технике копия с издания начала XX века. Скажу честно, не сразу понял (наивным был), что держу в руках поделку бойкого щелкопёра, состряпанную по заказу тех, кто проводил перед революцией хорошо продуманную политику дискредитации российской монархии. Это был один из комков грязи, которыми проворные деятели подло чернили царей в глазах русского общества. Надо сказать, советская пропаганда, всячески унижавшая царскую власть, всё же не опускалась до откровенной пошлости, на которой была построена упомянутая выше книжка. В ней Екатерина Великая выглядела похотливой, сумасбродной женщиной, у которой роились в голове одни грубые телесные утехи и ничего более. Понятно, для коммунистов цари с их ролью в истории страны – кость в горле, всячески старались принизить заслуги монархов перед государством российским, однако ещё до большевиков началась (и продолжается, пример тому фильм «Матильда») кампания мазания грязью российских монархов, дескать, они сплошь палачи, блудодеи и слабаки. Из этого умозаключения сам собой напрашивается вывод: великая империя возникла без всякой логики. Если согласно атеистической теории вселенная образовалась из всемирного хаоса и космической пыли, можно сказать, из ничего появились звёзды, планеты, галактики, так и Российская империя вопреки царям-тупицам-тиранам-бабникам и слабакам вдруг раскинула границы на такой гигантской территории, что солнце едва не половину суточного пути шествует над этими пределами.