Три шершавых языка - стр. 26
Потенциал, заложенный в нее родителями был весьма велик. Хотя ее семья была и вправду складная, но ко всей прочей радости ее пытались научить всему и сразу. В три года она начала учиться играть на фортепиано под руководством своей матери и уже в шесть обладала бесчисленными количеством наград за свои навыки. Что-то даже простенькое написала сама. Неплохо знала три языка и обладала энциклопедическими знаниями о птицах. Как личность она казалась много взрослее своих сверстниц, а ее приоритеты вообще заходили далеко за детские рамки. Причиной этому послужило в основном постоянное окружение умудренными жизнью интеллигентными людьми, и в гораздо меньше степени своими одногодками.
Ее внутренний мир тоже впечатлял своим размахом, пусть и открывался далеко не всем и никогда сразу, а был гораздо шире пределов нашей родной планеты. Она могла часами рассказывать о чем-то, что прочитала, что придумала, что ощутила, притом незаметно пришивала какую-нибудь поучительную историю, либо озвучивала странные для ее возраста вопросы, над которыми почему-то приходилось как следует поломать голову. Вслед за ее фантазийным миром вскрылись и безграничные арсеналы всяких разных штучек, умело используемых ею чтобы приближать или отталкивать людей и их интерес. Марк и сам понять-то сразу не сумел, как оказался сидящим на довольно крепком крючке. Весь остальной кусок своей жизни он постоянно спрашивал себя, а что бы было, если бы она не подошла к нему тогда в читальном зале.
Но пожалуй продолжу. Ее родителями оказались молодые и амбициозные ученые-биологи советской закалки. Каждую неделю они собирали большую компанию таких же молодых коллег у себя на квартире, обязательно вместе с детьми, чтобы они с младых ногтей вливались в светскую жизнь, а летом на природе жарили мясо, пели, танцевали, спорили, много спорили, особенно о работе и политике. Палатки, гитары, волейбол, бадминтон, юмор и смех. Кое-кто из их компании обязательно читал свои новые стихи, возмутительно-политические пользовались особенным спросом. Но главное, ее мать и отец очень любили друг друга. Отец, как она помнит, был криворуким и не мог толком гвоздь забить в стену, без того чтобы не испортить саму стену и не поотбивать пальцы. Хотя искусные руки ценились в те времена и в том месте, но этот недостаток он компенсировал какой-то благородной обходительностью и великолепными манерами. Свежие цветы и красивые поступки были частым гостем их жилища. И так называемый «ритуал папа пришел с работы» был самой радостной частью дня.