Три шершавых языка - стр. 20
Конечно же за воровством дело только не встало. Было и избиение слабых, как верный способ делать из них более сильных, если верить словам Курта. Были и нападения на сильных, как возможность испытать себя и проявить хоть раз мужество, а нарушение порядка было вообще делом практически повседневным. Казалось куда уже дальше, но как известно все пределы только в голове.
С каждым днем у Марка росло желание, остановиться, сказать нет, тому, что склонял его делать Курт. Воображение уже рисовало картины его непоколебимой стойкости перед ним, один на один, и все чего он стыдился, чему противился, прекращается раз и на всегда. Он уже чувствовал, как к нему все чаще приходили приступы железной твердости, когда он до потери сознания был готов показать решимость, восстает против зла, но раз за разом эта сила куда-то не вовремя испарялась и он откладывал свое решение на будущее. Он терпел, скрипел зубами и каждый раз жалел, что до сих пор не смог собрать свою волю в кулак. Но однажды это все-таки произошло.
– Бей его! – последовала четкая команда.
– Нет, все, я больше не буду, – ответил Марк словно это и не он произнес, как-то случайно, неожиданно для самого себя.
– Это мое последнее предложение! – понизил голос Курт.
– Мне все равно, что ты сделаешь мне или ему. Я больше не боюсь боли, – продолжил Марк, открыв в себе новые силы и согласившись внутри, что раз так все сложилось, следует и дальше идти по правильному пути.
– Ты думаешь я тебя не заставлю, – спокойно продолжил Курт. – Неужели ты до сих пор не понял, что тебе легче будет, если мне не перечить.
– Мне все равно, я сам по себе, – был ответ.
– Хорошо, – сказал Курт и лениво поднялся с кровати.
Сразу же после того как он вытянулся во весь рост все завертелось и поплыло перед глазами Марка. Потолок, стены, опять потолок, между ними вспышки ослепительно белого света сходившего в красные тона. Сознание словно куда-то убежало большей частью, потому дальнейшие события продолжались будто в плохо объяснимом сне, словно пришлось глядеть на мир через маленькое запотевшее оконце. Пол начал движение. Невероятно, но пол и вправду стал двигаться прямо перед лицом, перед самими глазами. Он рябил крашенными половыми досками с гвоздями, а между ними щелями. Порог, затем кафель, видимо это был умывальник, затем опять порог, железная дверь и за ней изгаженная белизна отхожего места замерившего в метре от лица.
– После того, что я сделаю дальше твоя жизнь не будет такой, какой она была прежде, – начал свою речь Курт. – До конца твоих дней каждая девушка, отважившаяся поцеловавшая тебя, уловит в послевкусии то самое, что у тебя прямо перед глазами .