Три с половиной колдуна. Часть 2 - стр. 63

- Дурья моя башка! – отругал он сам себя. – Что теперь делать?

Дыхание все-таки постепенно успокоилось, сердце перестало колотиться, как бешеное. Он настолько вышел из себя, что едва не обругал себя вслух по-женски, чего с ним не случалось уже несколько лет. Это было уж совсем плохо. Привычка говорить "правильно" была важна, как сон, вода и еда!

Онри тряхнул головой, и мысли его приняли другой оборот. Да, поцеловал. Да, пожалел. Вот именно: пожалел! В конце концов, княжич так измучился, что смотреть было страшно. Совершенно потерял волю к жизни. Нужно было что-то сделать, вот и… И тем более надо было как-то подогревать его чувства, чтобы чуть позже, когда Майрали пришлет необходимое, пополнить-таки резерв.

Онри вздрогнул: перед его глазами вдруг снова ярко встала картинка задумчиво облизывающегося Ки. Блин. Он ведь правда его поцеловал. Сам. Ки не просил. Княжич вообще был растерян и даже не ответил на поцелуй. Соленый и горький, как морская вода…

Онри прикусил губу. Этот вкус и сейчас чувствовался, напоминая, что все это ему не приснилось. «А губы-то у Ки прохладные», - вдруг мелькнула непрошенная мысль, и следом за ней по позвоночнику пробежала болезненная слабость.

- Вот еще! – Онри зло встряхнулся, отгоняя это ощущение, но тело, будто смеясь над ним, принялось наливаться жаром во вполне определенном месте.

Вот это было совсем нехорошо. Очень-очень плохо. Если раньше ему удавалось сказать себе, что легкая нега, охватывавшая его рядом с Ки, была всего лишь формой хорошего настроения, а желание разглядывать княжича было обусловлено только его необычной внешностью, то жар между ног нельзя было оправдать ничем. Это было откровенное проявление животной страсти.

Онри встал и принялся ходить туда-сюда, возвращая себе нормальное состояние. Ну уж нет. Никаких слабостей. Никаких даже намеков на чувства, тем более такие – он обещал себе это давно. Сначала найти свое место, убедиться, что его уважают и принимают любым, а потом уже думать обо всяких там…

Воспоминание снова накрыло его прохладой и горечью чужих губ. Теперь-то совершенно ясно было, что это была большая ошибка. Но что бы ему не подумать об этом пятью минутами ранее? Расслабился, разнюнился. Решил же, что княжич нужен ему исключительно для дела, так и нужно было быть с ним жестким до конца. Потому что незачем давать человеку ложную надежду. Потому что им ничего не светит вместе, а по отдельности – весь мир на блюдечке с голубой каемочкой. Но как же все-таки больно смотреть, как он мучается…

Онри зарычал на самого себя. Так, все, хватит. Ничего не было. Живем и работаем дальше. Вон, уже кто-то шуршит в коридоре.