Три робких касания - стр. 10
– Не могу знать. Господин Од отчитываться не привык, сударыня.
Она сникла, вжалась в спинку стула. К демонам. Чем быстрее начну, быстрее разделаюсь.
Я постучал, три раза кулаком по стеклянной двери. Варварство в чистом виде. Дверь-то у господина полицмейстера витражная, старинная, её ещё граф какой-то у царских мастеров заказывал. Славный, славный город Карильд. Половина старинных особняков разошлась по ведомствам. Девочка опасливо поглядывала в мою сторону. Намекнуть ли, что это ей следовало стучать и объявлять о моем прибытии? И со стульчика не привстала! Ну и чёрт с ней. Не дождавшись ответа, я повернул ручку. Из кабинета дохнуло жаром раскочегаренного камина. Хорошо им, дровишки жгут, а наши лаборатории отапливать, видите ли, экономически не выгодно. Посмотрим, посмотрим, как Кулькин отбрехиваться будет. Я расправил полы мантии, перехватил трость и вошёл неприглашённый:
«Здравствуйте».
Разговор разваливался, скрипел дежурными вежливостями.
«Как ваша работа, господин Всеведущий».
«Хороша. Не жалуюсь».
Они ждали мастера Ода. Явился я.
«Так-так», – полицмейстер долго ёрзал, полируя казенными штанами потрескавшуюся кожу. Кресло тихонько поскрипывало. Так-так.
С тем же успехом можно было послать нам очередную ругательную депешу. Я слышал, как вспорхнула со своего насиженного местечка девочка-секретарша, как вскочила, как припала ухом к двери. Полицмейстер медлил. И этого человека боится мой брат!
«Здесь значится, – полицмейстер вытер нос краем рукава, – значится, что вы, многоуважаемый господин Галвин, вызывали демонов кхм… Пафнутия и Крысорыла. Я правильно называю? – он с интерсом глянул на меня. Я отмахнулся. Пафнутий так Пафнутий. – Кхе. Да. А вышеуказанные греховодники, заручившись поддержкой вашего многоуважаемого наставника, господина Виррина, творили беспредел на центральных улицах Карильда. За ними числится: во-первых, разгром винного погреба ресторана «Бравый челнок», осквернение фонтанной лестницы на Храмовой площади – во-вторых, и наконец, кража трех золотых и восьми с половиной червонцев из кошелька господина Мелькина. Заявитель Мелькин Морской, владелец «Челнока». Что вы можете сказать в своё оправдание, господин чернокнижник?». …
Очередной потерянный день катился к вечеру. Радушные двери полицейского управления с тёплым скрипом захлопнулись за моей спиной.
Людям плевать. Моя трость стучала по камню. Дождь накрапывал. Всем настолько плевать! На то, что я делаю, и на то, чего не делаю… на то, что на самом деле, там в глубине подземий, там с книгами наедине, с расчётами… Всем настолько! Я убрал волосы под мантию, не хватало ещё явиться с сырой головой. Настолько… Никто ж из них не попытался даже, не спросил! Эти запуганные дуры-писарки шарахаются от одной моей тени, бумаги в перчатках подают, что только чашки, к которым я притронулся, не выбрасывают. Клерки гладенькие, бумаговоды узколобые ходят и ахают: «Чернокнижник. Чернокнижник!». Тьфу. Делать им нечего, доносы эти строчить! Благо полицмейстер нас уважает, иначе гореть Всеведущим в большом и красивом костре.