Три Л Том 1. Големы - стр. 17
– И Лепонт станет?.. – Лена задохнулась.
– Нет! – Лев Борисович неожиданно для самого себя стукнул кулаком по столу, не зная, что рождающиеся в этот момент новые эмоции изменили его лицо, словно омолодив на несколько десятков лет. – Нет! Он будет полноценным человеком, не послушной куклой и не уродцем! Ещё полгода назад я бы проклял себя за то, что скажу, но теперь даю слово: он будет свободным человеком! Чего бы мне это ни стоило!
– А другие? – еле слышно спросила Лена, подняв взгляд на учёного, и он поразился выражению её глаз. – Что будет с детьми?
– Это не в моей власти. Они для остальных только «образцы» и обречены жить в лаборатории, делая для центра безымянные открытия.
– Пойдёмте! – Девушка решительно встала.
– Куда? – Лев Борисович не понял.
– К ним! Если я даже через вашу куклу могла помочь Лепонту сформировать тело, то… Я – массажист!
– Девочка моя, ты понимаешь, что тогда не сможешь уйти отсюда?! – Учёный испугался за девушку, давно ставшую ему единственным родным человеком.
– Понимаю. Идёмте!
Долгий путь по пустым полутёмным коридорам, лестницы, лифты и просторное подвальное помещение. Тусклый свет ртутных ламп, тяжёлый воздух больничной палаты, разделённые ширмами кровати-кюветы, заполненные нейтральным медицинским гелем – новым вариантом противопролежневых матрасов. В кюветах – синюшные, расплывающиеся фигурки: огромные головы, вялые искорёженные тела, недоразвитые конечности. Дети, созданные лишь для того, чтобы их мозги приносили прибыль хозяевам центра. Лена сглотнула комок дурноты, но, совладав с собой, твёрдо сказала:
– Ещё нет девяти вечера, так что можно провести первые процедуры. Кто из них слабее всего?
Дежурный лаборант, ошалев от внезапного вторжения нового начальника и его непонятной спутницы, хлопал губами, как задыхающаяся на берегу рыба, потом ответил, обдав девушку запахом перегара:
– Ньютон-три, Дирак-один, Шрёдингер-три, но…
Девушка, оттолкнув его, сорвала с вешалки халат и подошла к первой из указанных кювет:
– Здравствуй. Меня зовут Лена, я буду тебя лечить.
Лев Борисович молча смотрел, как Лена осторожно дотрагивается до медузоподобного тела ребёнка. Учёного ударило осознание того, что теперь он погубил и её жизнь: хозяева центра не выпустят девушку, слишком много она знает и слишком независима. А он? Он будет лоялен. Ради неё и ради сына. Лепонт, которого он только вчера считал просто моделью, был его сыном. Ради этих двоих учёный будет лоялен. До срока.
5
«Больно! Больно! Что происходит?!»
Он ничего не понимал. Только что он дремал, ощущая «хорошо» отсутствия боли и слабое «плохо» того, что чего-то начинает не хватать, а теперь ему делали больно, но совсем не так, как раньше. Его касались, тёрли, передвигали, но не только это было больно – больно было от всего. На него обрушились совершенно неизвестные ощущения. Через боль и страх пробивались странно искажённые, визгливые голоса.